Императрица – комаррианка. Боже. Какой кошмар для Имперской безопасности. Иллиана хватит та самая кондрашка, которой он так опасался все эти годы.
– Ты Иллиану уже сказал?
– Я думал послать к нему с известием леди Элис, если все пойдет как надо. Она вроде как взяла на себя эти обязанности.
– Элис – лучший союзник, какого ты только можешь заполучить. Потерпи, и она будет на твоей стороне. Но ты продумал все политические последствия этой… женитьбы?
Слово впервые прозвучало вслух.
– Всю последнюю неделю только об этом и думал. Знаешь, Майлз, это может быть очень неплохо. Символ единства Империи и все такое.
Гораздо более вероятно, что комаррское подполье сделает это символом того, что Барраяр опять поимел Комарру. Майлз представил себе, какие открываются возможности для злобной политической сатиры, и содрогнулся.
– Не очень-то рассчитывай.
Грегор покачал головой:
– Вообще-то… все это не имеет значения. Я наконец-то нашел что-то лично для себя. Именно для себя, а не для Империи, даже не для императора.
– Тогда хватай обеими руками и держи покрепче! Не позволяй всяким гадам у тебя это отнять.
– Спасибо, – выдохнул Грегор.
Майлз откланялся. Его занимало, не убил ли его новый водитель кого-нибудь и стоит ли графский лимузин на четырех колесах или лежит вверх дном. Но гораздо больше его интересовало, как в ближайшие несколько недель избежать встречи с Дувом Галени.
Глава 10
Майлзу потребовалось несколько дней, чтобы избавиться от опеки кузена и в одиночку – ну или почти в одиночку – удрать в провинцию Форкосиганов. Пришлось дать Айвену слово Форкосигана, что он не будет пытаться покончить с собой. Айвен нехотя согласился, но судя по внезапно возросшей бдительности Мартина, Айвен успел что-то нашептать ему на ухо и снабдить некоторыми номерами коммов. «И теперь парень думает, что я псих. И что меня уволили, потому что я псих, а не что я спятил, потому что меня уволили. Премного тебе благодарен, Айвен». Впрочем, может быть, несколько дней в Форкосигане-Сюрло помогут ему обрести спокойствие.
Майлз понял, что они пересекли северную границу его родной провинции, когда на горизонте, как мираж, возникли из дымки синие силуэты Дендарийских гор.
– Поверни к востоку, – велел он Мартину. – Я хочу облететь провинцию. Мы пролетим чуть севернее Хассадара. Ты когда-нибудь бывал в этих краях?
– Нет, милорд. – Мартин послушно повернул флайер к солнцу. Тонированное стекло предохраняло глаза от яркого света. Как Майлз и подозревал, пилот из Мартина оказался еще хуже, чем водитель. Но благодаря предохранительным системам флайер – маленькая высокоманевренная помесь антиграва с аэропланом – практически не мог разбиться.
Иногда лучший способ пересечь площадь – облететь три стороны по периметру… Не то чтобы провинция Форкосиганов представляла собой правильный квадрат. Скорее – неправильный параллелограмм. Километров триста пятьдесят от северной границы в низине до южных перевалов и километров пятьсот с востока на запад, огибая горы вдоль самой высокой гряды. Только пятая часть территории на севере представляла собой плодородную равнину, из которой, разумеется, использовать можно было лишь половину. Справа по борту показался Хассадар.
– По-моему, Хассадар очень даже ничего, – сообщил Мартин, уроженец Форбарр-Султана, оценив усилия городка соответствовать урбанистическим тенденциям.
– Он настолько же современен, как любой барраярский город, – сказал Майлз. – Гораздо более современный, чем Форбарр-Султан. Он был построен после цетагандийского вторжения, когда мой дед выбрал его на роль столицы провинции.
– Да, только Хассадар – единственное, что тут есть. Я хочу сказать, что больше здесь нет ничего интересного.
– Если под интересным ты подразумеваешь города, то да. Провинция лежит далеко от торговых путей, она всегда была сельскохозяйственной. Есть еще горные районы.
– Судя по количеству горцев, приехавших в Форбарр-Султан в поисках работы, в горах особенно делать нечего. У нас о них шутки ходят. «Как называется девушка-горянка, которая бегает быстрее своего брата? Девственница». – Мартин засмеялся.
Майлз молча смотрел прямо перед собой. В кабине флайера внезапно повеяло холодом. Мартин покосился на хозяина и заерзал на сиденье.
– Простите, милорд, – выдавил он.
– Эту хохму я уже слышал. Я их все слышал. – Действительно, оруженосцы отца – все выходцы из провинции Форкосиганов, часто отпускали такого рода шуточки, но почему-то из их уст это воспринималось по-другому.
– Это верно, у жителей Дендарийских гор предков меньше, чем у вас, столичных, но это лишь потому, что они не покорились цетагандийским завоевателям. – Небольшое преувеличение: цетагандийцы оккупировали равнины, где стали легкой добычей для горцев, действовавших под предводительством молодого и решительного генерала графа Петера Форкосигана. Цетагандийцам следовало бы отойти назад, километров на пятьдесят, а не пытаться завоевать горы. Провинция Форкосиганов отставала от остальных в экономическом развитии именно потому, что больше всех пострадала от оккупантов.
Да… Это было хорошим оправданием еще два поколения назад. Даже одно. Но сейчас?
«Империя забирает нас, Форкосиганов, от нашей провинции, использует нас и никогда не возмещает убытков. А потом еще позволяет себе шутить над нашей бедностью». Странно… никогда прежде он не рассматривал преданную службу своей семьи Империи как скрытый налог, выплачиваемый их провинцией.
Выждав на десять минут больше, чем собирался вначале, Майлз сказал:
– Сворачивай к югу. И поднимись еще на тысячу метров.
– Слушаюсь, милорд. – Флайер нырнул вправо, и уже через несколько минут автомат, контролирующий воздушное пространство, засек их и выдал стандартное предупреждение:
– Внимание! Вы входите в зону повышенной радиации…
Мартин побелел.
– Милорд? Мне продолжать лететь этим курсом?
– Да. На такой высоте нам ничего не грозит. Я уже много лет не летал над центром потерянных земель. Всегда интересно проверить, как тут идут дела.
Плодородные земли уже давно уступили место лесным массивам. Теперь лес становился все более редким и каким-то странным: серого цвета, местами насыщенного, местами – блеклого.
– А знаешь, почти все это принадлежит мне, – сообщил Майлз, глядя вниз. – Мой отец – граф Форкосиган. Дедушка завещал эти земли мне. А не моему отцу, как всю остальную собственность. И я постоянно думаю, что за послание он хотел мне этим передать? – Искалеченная земля для искалеченного потомка, молчаливый намек на его физические недостатки? Или сознание того, что граф Эйрел Форкосиган уйдет из жизни задолго до того, как эти земли вновь станут пригодными к использованию? – Я сюда в жизни ногой не ступал. Собирался как-нибудь надеть радиационную защиту и прогуляться здесь. Но после того, как обзаведусь детьми. Говорят, здесь водятся весьма необычные растения и животные.
