«Моя первая победа».
«…А ты помнишь, чего она стоила?»
Улыбка застыла у него на губах.
– Я… я… я… – Он дважды сглотнул, затем прокашлялся. Как из глубокого колодца услышал он свой – которого себя? – голос, говоривший: – Мне нужно обдумать это, генерал.
– Пожалуйста, – добродушно кивнул Гарош. – Думайте сколько угодно. Но не оставляйте меня в неизвестности навечно. Я уже вижу, что могут сделать дендарийцы в одной скользкой ситуации, которая вырисовывается возле Станции Клейн. Мне бы хотелось ее с вами обсудить, если вы примете мое предложение.
Глядя на него широко раскрытыми глазами, бледный и взмокший Майлз прохрипел:
– Спасибо, генерал. Большое спасибо.
Он сполз со стула, все еще улыбаясь кровоточащими губами. Он чуть не воткнулся в дверь, как пьяный. Гарош успел ее открыть как раз вовремя, поэтому Майлз не стукнулся. Секретарь Гароша, правильно уловив смысл его невнятного бормотания, обеспечил наличие Мартина с машиной у входа как раз к тому моменту, когда Майлз вышел из здания СБ.
Отмахнувшись от шофера, Майлз сел на заднее сиденье. Он затемнил стекло кабины, сожалея, что не может так же легко снять выражение полного потрясения со своего лица. У него было такое ощущение, что он бежит с поля боя.
Он влетел в особняк Форкосиганов, проскочил мимо слуг матери и обошел подальше апартаменты Иллиана. Запершись в своей спальне, он мерил шагами комнату, пока не обнаружил, что стоит, уставившись на комм. Казалось, комм смотрит на него Глазами Гора. Тогда он поднялся этажом выше, в крошечную каморку со старым креслом. Маленькая, тесная, как смирительная рубашка. То, что ему нужно. На сей раз он не взял с собой ни бренди, ни кинжала. Это было бы уже излишеством.
Заперев дверь, Майлз плюхнулся в кресло. У него не только тряслись руки, его всего бил озноб.
Получить обратно любимую работу. Все будет, как прежде.
«А теперь расскажи мне об отречении!» Он-то думал, что покончил с Нейсмитом. Ну конечно, лорд Форкосиган превыше всего. Прикидывается, будто ему все равно, что Нейсмиту пришел конец. Прикидывается, что идет по воде аки по-суху. Когда ему это надо. А почему нет?
«Так вот почему мне кажется, что я тону. Правда вылезла наружу».
«Ты этого хочешь? Хочешь получить обратно дендарийцев?»
«Да!»
Но действительно ли он к этому готов с медицинской точки зрения? Ведь ему придется сидеть на капитанском мостике, он не сможет больше участвовать в операциях. Это не ново. С этим он справится. Он боролся со своей физической ущербностью всю жизнь, это всего лишь очередная травма, только и всего. С этим он умеет бороться. «Я смогу! Как-нибудь смогу!»
Он получит обратно Куин. И Тауру – на все то драгоценное время, что ей осталось.
Только вот что делать с этим маленьким демоном, шепчущим где-то в глубине сознания: «Есть тут одна маленькая загвоздка…»
Наконец, медленно, нехотя, он поглядел на этого демона. Сначала краем глаза, а потом повернулся к нему лицом.
«Гарош хочет, чтобы я принес в жертву Галени». Его билет к дендарийцам – закрытое дело, которое Гарош передает в трибунал. У Имперского Аудитора, безусловно, большая власть, но она обрывается там, где дело касается восстановления на службе в Имперской безопасности. Здесь власть целиком в руках Гароша.
Он раскачивался в кресле, постукивая ногой по полу. Что, если Галени действительно виновен? Кстати, об отречении. Опасения Гароша по поводу охоты на ведьм весьма заразны. Майлз с Галени друзья. А если бы обвиняли другого, того, кого он не знал бы, цеплялся бы он так, как сейчас? Или вполне удовлетворился бы представленными Гарошем доказательствами?
Проклятие, да дело вовсе не в дружбе! Дело в знании. Оценке людей. «Я привык считать, что хорошо разбираюсь в людях». Так должен ли он сейчас усомниться в своих суждениях? Но, дьявол, люди такие странные существа. Хитрые и скользкие. Ты никогда их не знаешь до конца, даже после долгих лет дружбы.
Майлз вцепился в ручки кресла. Ему почему-то вдруг вспомнился тот прыжковый пилот, которого он приказал допросить сержанту Ботари во время своей самой первой встречи с дендарийцами тринадцать лет назад. Его очень беспокоило, что он не может вспомнить имени того человека, хотя он и лицемерно говорил речь на его похоронах. Тогда они отчаянно нуждались в кодах, от этого зависела их жизнь. Ботари получил нужную информацию. Получил очень жестоким способом. Их жизни были спасены. Но прыжковый пилот погиб.
Его военная карьера началась с человеческой жертвы. И для ее возобновления требуется еще одна. Бог знает, он жертвовал друзьями и прежде, много раз, когда вел их в смертельный бой за правое дело, и не все они возвращались обратно. И не все они были добровольцами.
«Я хочу, я хочу…» Прочитал ли Гарош у него на лице откровенное желание? Да, конечно. Майлз видел это в темных глазах Гароша, в его уверенной улыбке, видел по его рукам, спокойно лежавшим на гладкой поверхности стола. Сильные руки, могут дать или отнять так много по своему желанию. «Он видит меня насквозь, о да!» Глаза Майлза сузились, пересохшие губы раскрылись. Он резко выдохнул, будто получил удар кулаком под дых.
«Бог ты мой! Это не просто предложение работы. Это взятка».
Лукас Гарош пытался подкупить Имперского Аудитора.
Пытался? Или подкупил?
«К этому мы еще вернемся…»
И какая взятка! Какая умная взятка. Разве смог бы Майлз когда-нибудь доказать, что это именно взятка, а не искреннее восхищение?
«Я уверен. О, я совершенно уверен! Лукас Гарош, хитрый ты сукин сын, я недооценивал тебя с самого начала».
Вот тебе и твое хваленое знание людей.
Ему не следовало недооценивать Гароша. Гарош – такой же выкормыш Иллиана, как и сам Майлз. Иллиану нравились хорьки. Но Иллиан умел держать их под контролем. Прямой, сдержанный, унтер-офицерский стиль Гароша – всего лишь маска, за которой скрывается острый как бритва ум. Гарош тоже умеет добиваться результатов любыми доступными ему путями, иначе он не возглавил бы Департамент внутренних дел. Не у Иллиана.
Гарош не осмелился бы сделать это свое предложение, если бы не был уверен в Майлзе. А почему бы ему не быть уверенным? Имея доступ ко всем досье Иллиана, он имел массу возможностей изучить карьеру адмирала Нейсмита, ее начало и конец. Особенно конец. Гарош знал, что маленький адмирал – такой же хорек, как и он сам. Он мог с уверенностью предсказать, что Майлз пожертвует всем, даже честью, чтобы сохранить Нейсмита, потому что однажды он уже это сделал. Девственников тут нет.
Капитанское звание. Его капитанское звание. «Гарошу не составило большого труда понять, где мое слабое место». Но Гарош – лояльный хорек, Майлз готов был в этом поклясться. Верный Грегору и Империи, настоящий брат по оружию. Если деньги что-то значили для него, Майлз этого не заметил. Его страсть – это служба в Имперской безопасности, как у Иллиана, да и у самого Майлза. Работа, которую он получил после Иллиана.
