Через двадцать минут царь вышел из амбара и сообщил:
— Алексей находится в карете англичанина Сиднея, его сейчас везут в Европу — через Брянск и Киев. Под задним сиденьем кареты есть тайник… Меньшиков и Волков, вперед! Вот вам моя грамота сопроводительная, дорожная. Освободите сына — утоплю в золоте! Маркиз, останешься при мне…
Быстро шагая в сторону дома, Егор расслышал, как Петр давал Бровкину последние строгие указания:
— Указ этот — соблюдать тщательно! Брюса доставить на Москву, поселить в дальнем крыле Преображенского дворца, оборудовать там все — под надежную темницу, навесить крепкие решетки на окнах…
Несмотря на то что уже смеркалось, они решили выезжать в погоню немедленно.
— Только так и можно нагнать этого Сиднея! — объяснил Саньке Егор. — Надо скакать и день и ночь, постоянно меняя уставших лошадей на свежих. У меня бляха охранная с собой, да и грамота царская — дорожная, по идее, сменных коней должны безотказно давать под это дело, но и денег мне собери в дорогу — рублей пятьсот— шестьсот, на всякий случай, одежку сменную…
— Саша, только одевайся потеплее! — заботливо советовала жена. — Морозы могут ударить внезапно. Вот этот кафтан — на лисьем меху — надень, рукавицы прихвати с собой. Да и валенки низкие, портянки байковые я тебе положила в дорожную сумку…
Егор, Волков, Иван Солев, Никита Апраксин и восемь драгун ехали всю ночь. Когда луна пряталась за низкие тучи, то зажигали яркие факелы, один раз сделали полуторачасовой привал, разожгли костер, накормили лошадей, сами перекусили — на скорую руку.
— Как думаешь, подполковник, перехватим англичанина в Брянске? — спросил Егор на привале Волкова, грея озябшие ладони над приветливым костром.
— Даже не знаю, Александр Данилович, — недоверчиво качая головой, вяло ответил Василий. — Ведь этот ворог выехал почти на два дня раньше нас. Надо поторапливаться! Еще я беспокоюсь, как бы обман не случился… Вдруг он от Брянска повернет не на Киев, а севернее? Как узнаем про то?
Утром, проехав — без малого — тридцать пять верст, они остановились в усадьбе местного помещика Рязанцева, которого Егор знал достаточно шапочно.
— Государево дело, Дмитрий Ильич! — объявил соседу Егор. — Помогай, не зевай — царю серьезно и дельно услужить!
Поспали часа четыре с половиной, поели на совесть, тронулись дальше. Голенастые кони соседа-помещика резво бежали по среднерусскому проселку в западном направлении.
На ночь, проехав порядка шестидесяти пяти верст и чуть не загнав лошадок, они остановились на постоялом дворе при царском придорожном кружале. Здесь, после демонстрации бляхи и царской грамоты, также не возникло никаких проблем. Покончив с сытным ужином, Егор строго велел целовальнику — крепкому и широкоплечему мужику с шикарной русой бородой (носимой последним за отдельную плату в царскую казну):
— Любезный, к рассвету подготовь нам сменных коней! Чтоб сытыми были да резвыми! Оседлай к самому рассвету. А за час до этого всех нас разбуди, завтрак подай. Да смотри у меня, если что — на каторгу пойдешь…
Ранним утром в дверь комнаты, где ночевали Егор и Волков, тихонько поскреблись.
Василий шустро соскочил с кровати, бодро простучал голыми пятками по некрашеным доскам пола, звонко отомкнул щеколду, приоткрыл дверь, шепотом перебросился парой слов с кем-то невидимым, уже вполголоса приказал:
— Заходи внутрь, человече, сам все доложи Александру Даниловичу!
Егор сел на кровати, протер кулаками сонные глаза, уже понимая, что сейчас услышит что-то явно неприятное. В комнату вошел вчерашний целовальник, склонился в низком и почтительном поклоне.
— Давай, борода, рассказывай! — широко зевнул Егор, прикрывая рот ладонью. — Запряг уже лошадок?
— Никак нет, вашество! Снег на дворе, пурга метет всю ночь. Такая сильная пурга — не приведи бог…
— Запрягай! — велел Егор, вылезая из-под одеяла. — Завтрак подавай. Сильная пурга — это нам только на руку…
— Точно, Александр Данилович! — поддержал его Волков. — Эта морда иноземная отдыхать будет, ни за что в такую метель-вьюгу не поедет дальше! Сократим расстояние знатно, если его пурга тоже застигла…
Бородатый целовальник, чуть помявшись, скромно поинтересовался:
— Извините, господа высокородные, не мое это дело, конечно… Но, ежели не секрет, за кем погоня-то? Вдруг да и подскажу полезного чего…
— За английским кавалером Сиднеем, врагом государевым, гонимся, — кратко сообщил Волков. — Не заезжал он, часом, к тебе?
— Заезжал такой иноземец, как же! Переночевал, вчера утром и выехал. На Брянск отправился…
— А был при нем малец лет девяти-десяти?
— Не, не было! — уверил целовальник. — Сундук вот большой был, это да…
— Какой еще сундук?
— Большой сундук — я же говорю… Странный такой: в его крышке дырки были проделаны круглые. Зачем — те дырки? Вечером этот сундук слуги кавалера втащили в его комнату, утром — вытащили обратно.
— Слуги? — решил уточнить Егор. — Сколько их было? Каковы — из себя?
— Двое и было. Кучер да денщик. Здоровые такие из себя, молчаливые. У каждого за пояс по пистолету двуствольному запихано.
Пока остальные его спутники готовились к утреннему приему пищи, Егор вышел на крыльцо: за ночь навалило сантиметров пять снега, сильный северный ветер гнал снежные полосы — одну за другой, кружил повсеместно крутые снежные спирали… Но гораздо хуже было то, что очень сильно похолодало — вплоть до минус семи-восьми градусов.
«А все товарищи-то твои одеты совсем даже и не по сезону! — грустно усмехнулся внутренний голос. — Особенно драгуны в своих мундирах — на рыбьем меху…» Перед дверью в столовую Егор тщательно отряхнул с плеч и груди снег, вошел, уселся на свое место, из вместительного штофа налил в оловянный стаканчик перцовки, выдохнул воздух из легких, со вкусом выцедил хмельное, занюхал рукавом, крякнул, весело захрустел ядреной маринованной редькой.
— Как там на улице, Александр Данилович? — озабоченно спросил Волков.
— Вьюжит! — кратко ответил Егор и обратился к целовальнику, предупредительно замершему у окна: — Вот что, любезный мой! Подбери-ка нам всем зимнюю одежку! Самую обычную: тулупы, сапоги зимние для конной езды, штаны теплые, шапки, рукавицы. Вот тебе десять рублей. Хватит, надеюсь?
— Хватит, господин генерал-майор! — радостно заверил бородатый целовальник и шустрым молоденьким козликом выскочил за дверь…
Выехали они только через три с половиной часа: пока позавтракали, пока — вырядились в новую экипировку…
— Чисто — шайка татей с большой дороги! — резюмировал Егор, насмешливо оглядев своих соратников.
Действительно, картина получилась изысканной и неоднозначной: серые лохматые волчьи шапки и рыжие потрепанные собачьи треухи, потертые овчинные и лисьи тулупы, на плечах — ружья, за простецкие пояса запиханы пистолеты.
