Ее новый… нет, не муж – император и генетический партнер может никогда не прикоснуться к ней. Или они могут стать любовниками. Может же Джияджа в конце концов выразить свое обладание ею в более конкретной форме. Хотя, если быть честным, Райан должна была бы знать это еще до церемонии, и, судя по ее виду, она не имела возражений. Майлз сглотнул – он погано чувствовал себя и ужасно устал. Ясное дело, мало сахара в крови…
«Удачи тебе, миледи. Удачи… и прощай».
Император поднял руку, и ожидавшие сигнала техники нажали на клавиши своей силовой установки. Под оболочкой центрального купола возникло темно-оранжевое свечение, потом оно стало красным, потом желтым, иссиня-белым… Предметы внутри купола плавились, оседали, теряли очертания. Имперские техники в компании с Имперской безопасностью на славу потрудились этой ночью, сооружая погребальный костер императрицы. Если сейчас купол лопнет, эффект не уступит небольшой вакуумной бомбе.
Это длилось не очень долго, каких-нибудь десять минут. В серой, пасмурной оболочке купола Райского Сада возникло круглое отверстие, открывшее кусок ясного голубого неба. Эффект был сногсшибательный, словно окно в другое измерение. Меньшее по размеру отверстие отворилось сверху погребального купола. Белый огонь ударил вверх. Майлз надеялся, что небо над Райским Садом предварительно очистили от всего воздушного движения, хотя белый столб быстро растворился легким облачком дыма.
Затем верхний купол вновь закрылся, легкий искусственный ветерок погнал прочь серые искусственные острова. Под куполом стало заметно светлее. Маленький купол исчез; на его месте не осталось ничего, кроме чуть примятой травы. Даже пепла.
Ожидавшее этого момента ба подало императору цветное покрывало. Джияджа скинул верхние, белоснежные одеяния. Император поднял палец, и его почетный караул вновь окружил его, и процессия двинулась из амфитеатра. Когда последний из правителей покинул поляну, скорбящие гости испустили вздох, и тишина сменилась шумом голосов и шелестом расходящейся толпы.
На вершине холма большая машина ожидала императора, чтобы отвезти его… куда там уезжают цетагандийские императоры после официальных церемоний? Выпьет ли он чего-нибудь бодрящего и скинет ли ботинки? Вряд ли. Слуга-ба поправило его наряд и село за панель управления.
Майлз обнаружил, что стоит у машины, уже приподнявшейся над землей. Джияджа посмотрел на него и удостоил микроскопическим кивком.
– До свидания, лорд Форкосиган.
– До следующей встречи, – низко поклонился Майлз.
– Надеюсь, не слишком скорой, – сухо пробормотал Джияджа и улетел, сопровождаемый вереницей шаров, окрасившихся во все цвета радуги. Ни один не задержался, чтобы оглянуться…
Стоявший рядом с Майлзом гем-генерал Бенин почти позволил себе какую-то эмоцию… Смех?
– Пойдемте, лорд Форкосиган. Я провожу вас к вашей делегации. Поскольку я, как говорите вы, барраярцы, головой отвечаю за вас перед вашим послом, я вынужден теперь держать свое слово. Забавный оборот речи. Вы имеете в виду то, что даете ответ расположенным на голове ротовым отверстием?
– Гм… скорее, в медицинском смысле. Как предоставление кому-либо жизненно важного органа – хотя отвечать теперь приходится не только головой.
– А-а…
Они подошли к Форобио и его делегации, оглядывавшихся по сторонам в ожидании их, пока прочие гости усаживались в машины для поездки на последнюю фантастическую трапезу. На этот раз белый шелк обшивки салонов уступил место разноцветным шелкам – траур окончился. Без всякого видимого сигнала одна из машин подплыла к Бенину. Проезд вне очереди.
– Если мы смоемся сейчас, – заметил Майлз Айвену, – мы через час можем быть уже на орбите.
– Но… в буфете могут быть гем-леди, – запротестовал Айвен. – Ты же знаешь, женщины любят поесть…
Майлз умирал от голода.
– В таком случае сматываемся немедленно, – решительно сказал он.
Бенин, возможно не без влияния последнего тонкого намека его императорского величества, поддержал его:
– Возможно, это правильное решение, лорд Форкосиган.
Форобио закусил губу; Айвен печально понурился.
Форриди с огоньком подозрения в глазах ткнул пальцем Майлзу в грудь:
– А это что такое… лейтенант?
Майлз пощупал орденскую ленту:
– Моя награда. И мое наказание. Похоже, у императора Флетчира Джияджи дурная склонность к тонкому юмору.
Маз, по всей вероятности, еще не посвященная во все тонкости ситуации, запротестовала:
– Но это ведь огромная честь, лорд Форкосиган! Цетагандийские офицеры готовы умереть ради такого.
– Но слух об этом вряд ли добавит ему популярности дома, дорогая, – терпеливо объяснил Форобио. – Особенно при отсутствии объяснений, откуда этот орден. И с учетом того, что лорд Форкосиган числится офицером Барраярской службы имперской безопасности. С барраярской точки зрения это выглядит… ну, выглядит очень странно.
Майлз вздохнул. Голова разболелась снова.
– Я знаю. Может, мне удастся уговорить Иллиана засекретить это.
– Но это уже видели тысячи три людей! – заявил Айвен.
– Ты сам в этом и виноват, – вскинулся Майлз.
– Я!
– А кто еще? Если бы ты принес мне утром не одну чашку кофе, а две – или лучше три, – я бы смог пошевелить мозгами и как-нибудь отвертелся от этого. Реакция ни к черту. Кое-что доходит до меня только сейчас. – Ну вот, например: если бы он не склонил голову перед Джияджей, когда тот вешал на него этот чертов орден, насколько возросли бы шансы, что их с Айвеном корабль потерпел бы аварию, покидая пределы Цетагандийской империи?
Форриди сдвинул брови.
– Да… – произнес он. – О чем вы с цетагандийцами говорили сегодня ночью, когда нас с Форпатрилом выгнали из помещения?
– Ни о чем. Они ни о чем меня не спрашивали, – мрачно улыбнулся Майлз. – В этом-то вся прелесть. Давайте посмотрим, как вы, полковник, докажете обратное. Попробуйте, я с удовольствием посмотрю.
После долгой паузы Форриди медленно кивнул:
– Ясно.
– Спасибо за это, сэр, – выдохнул Майлз.
Бенин проводил их до Южных ворот и там окончательно простился с ними.
Планета Эта Кита исчезала за кормой, хотя и не так быстро, как хотелось бы Майлзу. Он отключил монитор в своей каюте на борту курьерского корабля имперской безопасности и улегся перекусить чем-нибудь из сухого пайка и попробовать уснуть. На нем был только старый черный халат и – слава Богу! – никаких ботинок. Он пошевелил ногами, наслаждаясь непривычной свободой. Если повезет, он весь двухнедельный перелет будет ходить босиком. Орден «За Заслуги» слегка покачивался на ленте над его головой. Он задумчиво посмотрел на него.
В дверь постучали. Знакомый двойной стук. Ему отчаянно хотелось притвориться спящим. Вместо этого он вздохнул и приподнялся на локте.
