— Даже безумцы не убивают беспричинно. — Ратлидж вспомнил Артура Марлтона, которого совсем недавно судили в Престоне. — Попробуйте взглянуть на произошедшее с другой стороны. Почему именно Элкотты? Кажется, их жизнь была вполне обычной. Они не слишком отличались от других семей. И вдруг кто-то вламывается в дом и убивает их всех, в том числе малых детей. Откуда такая ярость? Была ли она направлена именно на них? Или они просто оказались самыми доступными?
— У Элкоттов в здешних краях глубокие корни. И… да, старые обиды долго помнят и лелеют. — Элизабет Фрейзер по-прежнему не поворачивалась к нему лицом. — Я ведь вам уже говорила, край здесь суровый, и люди, которые здесь живут, тоже суровые. Им почти нечего дарить друг другу, кроме, может быть, доверия, и, если их доверие предано, они умеют ненавидеть.
Ее слова прервал скрип открываемой двери. На кухню вошел мужчина с сапогами в руках.
— Доброе утро, мисс, — поздоровался он с Элизабет Фрейзер и тут же повернулся к Ратлиджу, сидящему за столом. — Вы, наверное, будете инспектор из Лондона? — Он внимательно оглядел Ратлиджа с головы до ног, как будто оценивал его возможности. Удастся ли изнеженному горожанину справиться с трудностями, которые предлагает север? Видимо, удовлетворившись результатами осмотра, он протянул Ратлиджу свободную руку.
Высокий и тощий, мужчина закутался в теплое пальто и шарф. Лицо его раскраснелось от ветра. Но ясные серые глаза казались живыми и проницательными.
— Моя фамилия Хендерсон. Наш отряд искал… — заметив лежащую на столе карту, он нагнулся и ткнул в нее пальцем, — вот здесь. Мы ничего не нашли. Поговорили с владельцами вон той фермы… и той, и еще той, и этой. Никто не видел и не слышал ничего подозрительного. Никаких чужаков не заметили. Зато все могут подробно рассказать, где были и что делали последние два дня. То есть уже три. И даже четыре.
— И вы им верите?
— Трудно не поверить, если все как один твердят одно и то же и прямо смотрят в глаза. Я лавочник, а не полицейский, если начну подозревать своих постоянных покупателей, это сразу скажется на выручке. И все же… по-моему, они говорили правду. — Хендерсон покосился на мисс Фрейзер и тут же снова посмотрел на Ратлиджа. — Вряд ли подобное злодейство пройдет для человека бесследно. У того, кто виновен в таком преступлении, наверняка что-то отразится во взгляде. Да и женщина вряд ли захочет покрывать убийцу, который прикончил маленьких детей!
Ратлидж подумал, что это проницательное замечание; полицейский наверняка должен принимать такие вещи в расчет, когда задает вопросы потенциальным подозреваемым. Даже если подозреваемый внешне невозмутим, его часто выдают глаза.
Правда, еще в Корнуолле он понял: совесть мучает далеко не всех убийц…
Хендерсон пробыл у них недолго, выпил горячего чаю и снова ушел. Следом за ним в гостиницу явились посланцы еще от трех поисковых отрядов. Каждый, склонившись над картой, указывал на свой участок поисков. Они подробно рассказывали, что видели, какие места осмотрели и на какие фермы заглянули на своем пути. Ратлидж подробно записывал их показания.
Один из мужчин устало сказал:
— Не подумайте, что мы не стараемся. Делаем, что можем. Просто приходится обыскивать большой район, а где может быть мальчик, мы понятия не имеем. Может, он прошел той же дорогой раньше нас. А может, прибежит потом, уже после того, как мы все осмотрим. Нам приходится все время озираться — вдруг убийца следит за нами из-за валуна или прячется в овраге! Особенно жутко ночью. Кажется, что злодей совсем рядом, выслеживает маленького Джоша. А может, следит за нами, рассчитывает, что мы приведем его к парнишке. Всем нам не по себе. Мы идем вместе, стараемся не отставать друг от друга.
— Никто не отбился от отряда? — спрашивал Ратлидж. — Все ваши на месте?
И каждый раз слышал неизменный ответ:
— Нет, никто не отбился, все на месте… пока.
Другой добровольный помощник сообщил:
— Впервые за много лет наши люди запирают двери и даже баррикадируются. Все боятся. Входя во дворы, мы нарочно шумим, показываем, что свои. Хозяева следят за прохожими из окон. Никому не хочется открыть дверь и увидеть ружейный ствол!
Хэмиш сказал: «Они знают местность. И знают всех мужчин, живущих в округе. Если убийца местный и если никто не пропал, значит, он должен быть в одном из поисковых отрядов!»
Ратлидж отмечал на карте маршруты поисковых отрядов, подписывал фамилии владельцев отдаленных ферм, наносил на карту контуры пастбищ и развалин, которые были уже осмотрены. Хэмиш напомнил ему, что такая информация бесполезна для человека, который сидит на кухне и греется у очага. Хэмиш подначивал его, но Ратлидж старался не поддаваться.
Лучше всех общую мысль выразила Элизабет Фрейзер, когда мужчины ушли:
— Вы не в Лондоне. Здесь все по-другому, и ваши прежние знания вряд ли вам пригодятся.
— Знаю.
Но Хэмиш, все больше оживлявшийся от волнения Ратлиджа, продолжал будоражить его. «Там, на морозе, маленький мальчик…» — твердил он.
Неожиданно он споткнулся о невидимую в снегу преграду. Ощупывая ее руками, он пытался понять, что мешает ему идти дальше. Тяжелые, обледеневшие камни… А дальше как будто раскинулось снежное море, и белые волны ходят ходуном.
Но здесь нет моря — до моря очень далеко. Значит, он набрел на овчарню, сложенную для отары, которая зимует в горах. Овцы совсем близко — в ноздри ему ударил тяжелый запах мокрой шерсти. Когда погода портится, баран-вожак сам приводит отару в укрытие. Или фермер с собакой гонит овец туда, где они могут спастись от холода, сгрудившись вместе. Это куда лучше, чем гоняться за ними по горным склонам, где они почти невидимы под снегом.
Напрягая последние силы, он перевалил через грубую каменную стену и очутился среди них. Мокрый, замерзший, он свернулся в комок. Здесь можно немного переждать, пока не утихнет ветер и не кончится снегопад. А если за ним погоня, овцы заранее предупредят его об опасности.
Смутные белые тени, стоящие ближе всего к нему, почуяли незнакомый запах и тревожно зафыркали. Но он сидел неподвижно, а овцы привыкли к людям. Скоро они смирились с присутствием чужака. Он сидел у самой стены, где не было ветра, и овцы обступили его. Они поняли, что он им ничем не угрожает.
Они спасли ему жизнь.
В доме гуляли сквозняки. В нетопленых комнатах для постояльцев было сыро и промозгло. Ратлидж зашел в малую гостиную и увидел, что в камине лежат дрова. Не зажечь ли огонь?
Но на кухне было теплее, Элизабет Фрейзер как будто не тяготилась его обществом, а посланцы поисковых партий по привычке входили на кухню со двора. Их тяжелые сапоги и грубая одежда не подходили для гостиной.
Ратлидж вышел на улицу, оставив парадную дверь приоткрытой, и, ежась от холода, окинул взглядом озеро. От гостиницы до него примерно четверть мили. У берегов озеро сковало льдом, но посередине виднелась черная, холодная вода. Едва ли мальчик сумел бы добраться от фермы Элкоттов к озеру. Если только его туда не притащил убийца. Если он утопил труп, когда его вынесет на поверхность?
