Вексфорд смущенно кашлянул.
— Глупости, — сказал он, прислушиваясь к ноткам гнева в своем голосе и пытаясь их подавить. — Говорю тебе, девушка не имеет никакого отношения к смерти миссис Найтингейл.
— Может, и так. Но ведь это немного странно, правда? Она без всякого стеснения рассказывает о своих шашнях с Найтингейлом и официантом, но захлопывается, как моллюск, как только я прошу ее описать дорогу домой. И еще кое-что: у конюшен стоял «мини» Найтингейла, и юный Ловелл драил его, изо всех сил стараясь затереть царапину на переднем бампере.
— Я не понимаю, к чему все это, Майк. Мы ищем не поврежденную машину, а свидетеля, который что-нибудь видел, проезжая мимо бунгало Виллерсов.
— Не люблю странностей, — пояснил Берден. — В любом случае я проверил: аварий во вторник вечером никаких не зарегистрировано.
— Тогда оставим это, ладно? — раздраженно сказал Вексфорд. — Пусть Мартин отправляется в Кластервел и выяснит, нет ли у кого привычки гулять с собакой по вечерам. Пожалуй, я и сам с ним поеду, — прибавил он. — Немного осмотрюсь. Быть того не может, чтобы никто не проезжал по этой дороге.
Дома в Кластервеле были разбросаны вдоль лабиринта улиц, по форме напоминавшего паука. Сержанту Мартину досталось туловище паука, а Вексфорду — ноги. Вспомнив молодость, он принялся за скучную, трудоемкую работу, стуча в каждую дверь. Но обитатели Кластервела имели собственные представления о добродетели и чрезвычайно гордились ими. Они, подобно жителям Майфлита, по вечерам сидели дома. Приличия требовали запереть дверь, задернуть шторы и к девяти часам собраться у телевизора. А судя по количеству дворняжек, встретившихся Вексфорду на улицах, собаки здесь гуляли самостоятельно.
Большой черный пес, охранявший нечто похожее на огород, зарычал на старшего инспектора, когда тот подошел к ограде. Вексфорд решил не приближаться к фургону, видневшемуся позади зарослей фасоли и штабеля из клеток для кур, — все равно там явно никого не было. Он чуть отошел и прочел облупившуюся вывеску на столбе: «Э. Тоуни. Свежие яйца, куры, овощи».
— Майфлит, — приказал старший инспектор водителю.
Миссис Кэнтрип сидела в кресле-качалке, погрузившись в чтение газеты, и слегка смутилась, что ее застали бездельничающей. Катье, открывшая ему дверь, удалилась в направлении кабинета.
— Элф Тоуни, сэр? Если дома его нет, то, скорее всего, он у миссис Ловелл.
— Как он добирается туда и обратно?
— На велосипеде, сэр. У него к рулю приделана такая большая корзина.
Вексфорд кивнул.
— А он остается у миссис Ловелл на ночь?
Шокировать экономку не составляло труда — она была убеждена, что прелюбодеяние совершаются только с полуночи до рассвета.
— О нет, сэр. — Миссис Кэнтрип покраснела и опустила взгляд. — К одиннадцати он всегда уходит. Думаю, даже у миссис Ловелл есть некоторое представление о приличиях.
Вечерняя трапеза любовников была в самом разгаре. В центре стола без скатерти возвышалась кастрюля тушеной фасоли.
Миссис Ловелл снова села.
— Его светлость что-то натворил? — спросила она и принялась резать хлеб, навалившись пышной грудью на усыпанный крошками стол.
— Мой визит никак не связан с Шоном.
Вексфорд прекрасно понимал, что чаю ему не предложат, но при взгляде на треснутые чашки и бутылку молока с засохшей пенкой подумал, что потеря невелика.
— Я надеялся получить удовольствие от краткой беседы с мистером Тоуни.
— С Элфом? Что вам нужно от Элфа?
Вексфорд перевел взгляд на поставщика яиц и овощей, размышляя, как допрашивать мужчину, который практически не раскрывает рта. Маленькие черные глаза на смуглом, грубоватом лице смотрели бесстрастно.
— Вы часто бываете здесь, у друзей, мистер Тоуни? — наконец спросил старший инспектор.
Миссис Ловелл громко хихикнула.
— Мой Шон ему не друг. Это он ко мне приходит, правда, Элф?
— Угу, — мрачно произнес Тоуни.
— Очень хорошо, — кивнул Вексфорд. — После тяжелой работы мужчине необходимо женское общество.
— И горячая еда. Элф совсем бы зачах, не уговори я его приходить сюда. Ты любишь рожки с кремом, Элф?
— Угу.
— В котором часу, — спросил Вексфорд, — вы обычно покидаете миссис Ловелл и едете домой?
— Элфу нужно рано вставать. — Сходство миссис Ловелл с цыганкой усилилось. — Он всегда уходит без четверти одиннадцать. — Женщина вздохнула, и Вексфорд догадался, что в прошлом раннее расставание было у них камнем преткновения. — Вы хотите спросить, не видел ли он чего в ту ночь, когда убили эту, из поместья? — Миссис Ловелл проявила неожиданную догадливость.
— Совершенно верно. Я хочу знать, не бросил ли мистер Тоуни взгляд на бунгало мистера Виллерса — вы знаете, кого я имею в виду? — когда возвращался в Кластервел.
— Насчет взгляда не знаю. Он пытался к ним зайти, правда, Элф?
— Угу, — произнес мистер Тоуни. Вексфорд ждал, весь обратившись в слух.
— Давай, Элф. Джентльмен задал тебе вопрос.
По телу Тоуни пробежала дрожь, словно он прикладывал неимоверные усилия, пытаясь извлечь слова из глубин своего нутра.
— Он был вне себя, — прибавила миссис Ловелл. — Даже разговорился — по его меркам, конечно. Давай, Элф.
— Без толку. Их не было, а дом был заперт.
— Давайте проясним. — Вексфорд призвал на помощь все свое воображение и мысленно извинился перед Берденом. — Мистер Тоуни ехал на велосипеде домой, когда его обогнала машина, едва не сбив. — Восхищенная улыбка миссис Ловелл подтвердила, что он угадал. — И мистер Тоуни запомнил номер машины, чтобы затем обратиться в полицию и наказать водителя.
— Ничего он не запоминал. — Миссис Ловелл извлекла из бумажного пакета последний рожок с кремом. — Элф знал, кто это. Иностранная девчонка из поместья.
— Мистер Тоуни постучался в бунгало, чтобы воспользоваться телефоном? — Вексфорд с трудом мог представить, как Элф объясняет, извиняется, звонит, снова объясняет.
— В доме было совсем темно, — сказала миссис Ловелл страшным голосом, каким цыганка в таборе пугает детей, сгрудившихся у костра. — Элф стучал, стучал, но никто ему не открыл, так?
— Никто, — подтвердил Тоуни.
Показания с чужих слов, подумал Вексфорд.
— А в котором часу это было?
— Элф ушел отсюда в половине одиннадцатого. Он стучал, стучал, и тут часы на церкви в Кластервеле пробили одиннадцать. Давай, Элф, расскажи ему. Ты же там был.
Тоуни допил последний глоток чая, возможно, чтобы смягчить редко используемые голосовые связки.
— Я стучал, но никто не вышел. — Он зашелся в кашле, и Вексфорд отвел взгляд. — «Его нет, и ее нет», — сказал я себе.
