Некоторые дети, однако, по-прежнему ходили в библиотеку. Почти всех сопровождали мать, отец или няня, но несколько детей приходили в одиночку. Это свидетельство безрассудной храбрости иных родителей и их отпрысков еще больше тревожило малодушных библиотекарей, которые приводили детей в смятение расспросами о том, где их мамы и папы.
Саманта редко заходила в детский отдел, предпочитая книжки для взрослых, но в тот день зашла, решив улизнуть от матери. Когда она сосредоточенно изучала какую-то чепуху для самых маленьких, к ней подошел библиотекарь.
– Ты здесь одна, милая? – спросил он.
Саманта его узнала. Он работал в этом отделе столько лет, сколько она себя помнила.
– Моя мама наверху, – ответила она.
– Рад слышать. Мой тебе совет: не отходи от нее далеко.
Саманта кивнула, внутренне вскипев от злости. Всего пятью минутами ранее подобную нотацию ей читала мать. Она уже не ребенок, но, похоже, никто не желает этого признавать. Когда библиотекарь отошел, чтобы поговорить с другой девочкой, Саманта взяла нужную книжку и отдала свой читательский билет старой библиотекарше с крашеными волосами, которую звали миссис Слокум. Она торопилась обратно в читальный зал, где ее мать была занята поисками критической монографии о Джордж Элиот. Джордж Элиот, по словам матери, была женщиной, которая писала книжки, проникнутые потрясающим реализмом и глубоким психологизмом, еще в те времена, когда на звание великих реалистов и психологов могли претендовать только мужчины, а женщины считались способными всего лишь на работу по дому. Вот почему, для того чтобы издавать свои книжки, она вынуждена была взять себе мужское имя «Джордж».
Саманта отправилась в детский отдел, не желая больше выслушивать мамины назидательные речи. Она принесла иллюстрированную книжку про мальчика, который удирает из дома верхом на огромном коте и переживает множество приключений в сказочной стране, какая даже во сне не приснится. Она надеялась, что книжка выведет маму из себя. Многие люди, сидевшие за столами, покашливали, и в тишине читального зала их кашлю вторило гулкое эхо. Мать спорила с библиотекарем по поводу какой-то заказанной ею книги. В пылу спора мамины очки сползли ей на кончик носа – ну вылитая школьная учительница! Скучая, Саманта ходила между рядами столов, бросая быстрые взгляды на то, что читали и писали люди. Она не могла понять, почему люди тратят так много времени на чтение книг, когда существуют другие занятия. Ей хотелось совершить путешествие вокруг света. Возможно, потом она будет готова целыми днями сидеть в наводящих скуку комнатах над этими книгами. Но только потом, не сейчас.
Он наблюдал за тем, как она ходит взад и вперед между рядами столов. Стоял он вполоборота к ней, делая вид, будто разглядывает книги о рыбной ловле. Опасности никакой не было, девочка по сторонам не смотрела и его не замечала.
Она пребывала в собственном маленьком мире, в выдуманном мире, живущем по ее собственным законам. Прекрасно. Все девчонки таковы! Он взял с полки книжку и принялся рассеянно ее листать. Одна глава привлекла его внимание, и он на время позабыл о Саманте. Это была глава о том, какими узлами следует закреплять блесну. Там было нарисовано много разных узелков. Очень много.
15
Очередной инструктаж. Ребус стал с удовольствием ходить на инструктивные совещания, поскольку всегда существовала вероятность, что там будет Джилл и что потом им удастся выпить вместе по чашке кофе. Накануне вечером они допоздна засиделись в ресторане, но она была утомлена и странно, даже чуть более насмешливо, чем обычно, смотрела на него. Потом надела очки:
– Хочу видеть, что я ем.
Но он знал, что у нее отличное зрение. Очки были психологическим подспорьем, служили ей защитой. Но от кого она защищается? От него? Да быть того не может! Возможно, она просто устала. Нет, за ее необычным поведением скрывается нечто иное. Но что именно? А вдруг он ее чем-то обидел? Задел, сам того не заметив? Он тоже устал, и у него пошаливали нервы. Разъехавшись по домам, оба они мучительно ощущали свое одиночество. Ребус долго лежал не смыкая глаз, а после ему опять приснился сон про поцелуй – с тем же результатом, – и он проснулся весь в поту, с пересохшим ртом. Увидит ли он и сегодня утром новое письмо? Услышит ли о новом убийстве?
От недосыпа он чувствовал себя паршиво. И все же на инструктаж пришел с удовольствием – не только из-за Джилл. Наконец-то появилась небольшая зацепка, и Андерсону не терпелось подкрепить ее доказательствами.
– Светло-голубой «Форд Эскорт», – сказал Андерсон. Позади него сидел старший суперинтендант, чье присутствие явно нервировало старшего инспектора. – Светло-голубой «Форд Эскорт».- Андерсон вытер лоб. – У нас имеются сообщения о том, что такую машину видели в районе Хеймаркет в тот вечер, когда было найдено тело первой жертвы; имеются два свидетеля, видевших мужчину и девочку – девочка, по-видимому, спала – в такой же машине в ночь, когда пропала третья жертва. – Андерсон поднял взгляд от лежащих перед ним бумаг и пристально смотрел на присутствующих, словно желая заглянуть каждому в глаза. – Поиски машины – наша первоочередная задача. Я хочу знать все о владельцах всех голубых «Фордов Эскорт», и эта информация нужна мне незамедлительно. Знаю, вы и без того трудитесь из последних сил, но стоит еще немного поднажать, и мы схватим нашего дружка, прежде чем он успеет совершить новое убийство. Инспектор Хартли сейчас прочтет вам список. Если в нем значится ваша фамилия, бросайте все дела и приступайте к поискам автомобиля. Вопросы есть?
Джилл Темплер делала небрежные заметки в своем маленьком блокнотике – наверное, готовила сообщение для печати. Разрешат ли его опубликовать? Скорее всего, пока не разрешат. Сначала полицейское начальство дождется первых результатов: если полиция не справится своими силами, только тогда на помощь призовут общественность. Ребусу совсем не хотелось этим заниматься: собирать подробные сведения о владельцах «Фордов», мотаться за город и беседовать с массой возможных подозреваемых, пытаясь выяснить степень вероятности их участия в преступлении, а со всеми подозрительными типами беседовать по второму разу. Ему хотелось привести Джилл Темплер в свою берлогу и предаться с ней любви. С занимаемой им позиции у двери он видел только ее спину. Он опять пришел последним, пробыв в пабе немного дольше, чем рассчитывал. Они с Джеком Мортоном заранее условились вместе позавтракать. Мортон рассказал ему о том, как медленно продвигается расследование вне стен управления: опрошены четыреста человек, проверены и перепроверены целые семейства, допрошены все известные люди с причудами и распутные компании. И все это, в сущности, не проливает на дело ни единого лучика света.
Но теперь у них появилась ниточка – голубая машина. Доказательства были малоубедительны, но они были: сходство показаний – это уже кое-что. Ребус немножко гордился собственной ролью в расследовании – ведь зацепка нашлась именно благодаря его кропотливой работе по сличению показаний. Ему хотелось рассказать об этом Джилл, а потом договориться о свидании в конце недели. Ему хотелось снова с ней увидеться, увидеться хоть с кем-нибудь, ибо его квартира уже начинала казаться ему тюремной камерой. Притащившись поздно вечером или рано утром домой, он падал на матрас и засыпал, не давая себе больше труда ни прибираться, ни читать, ни покупать (или даже воровать) продукты. У него не оставалось на это времени и сил. Он питался в забегаловках пережаренным мясом с картошкой, порой выпивал чашку какао из автомата в кондитерской. Он побледнел, осунулся и старался не замечать негодующего урчания собственного желудка. Следуя правилам приличия, он по-прежнему брился и надевал галстук, но этим и ограничивался. Андерсон отмечал про себя, что его рубашки могли бы быть и почище, но пока помалкивал. Во-первых, Ребус, обнаруживший зацепку, был у него на хорошем счету, а во-вторых, даже Андерсон понимал, что в нынешнем своем расположении духа Ребус вполне может врезать по морде за любое, самое невинное замечание.
