– Интересная версия, – кивнул проповедник, – но вы
не сможете мне доказать, что говорите правду. А я не буду мучить Руну ненужными
вопросами.
– Не нужно ее мучить. Я нашел сегодня вечером справочник,
который вы искали в библиотеке хозяина дома. Она ведь не знает русского языка и
положила этот корейский справочник среди книг русских поэтов. А я знаю русский
язык – и сразу понял, что эта книга здесь оказалась не просто так. Она нарочно
убрала книгу туда, чтобы иметь своеобразное алиби. Прежде всего перед вами.
– Покажите книгу. – У Дэ Ким Ена потемнело лицо.
Дронго достал справочник и положил его на стол. Проповедник
стиснул зубы. Тяжело вздохнул.
– Я могу попросить вас об одной личной просьбе? –
спросил он.
– Какой?
– Не говорите никому до утра о случившемся. Утром мы
постараемся обсудить эту проблему все вместе.
– Хорошо, – кивнул Дронго. – И последний вопрос. У
нее был с собой яд?
– Откуда вы знаете?
– Вы лечите души людей, а я пытаюсь спасти их тела, –
печально ответил Дронго. – Если женщина перенесла такой стресс, когда ее
избили и изнасиловали, она подсознательно будет бояться повторения этого
эксцесса всю свою жизнь. И будет носить при себе яд, чтобы не оказаться снова в
руках подонков. У нее был с собой яд?
– Да, – поднялся со стула Дэ Ким Ен, – она всегда
носила его с собой.
– До свидания. – Дронго вышел из комнаты, даже не
предполагая, что именно ждало его завтра утром.
Он вернулся в свою комнату, лег в кровать. Джил открыла
глаза
– Где ты был?
– Кажется, мне удалось раскрыть эти два убийства, –
тихо произнес Дронго.
– А почему таким голосом? – поинтересовалась
она. – Нужно радоваться.
– Не всегда, – возразил Дронго, – далеко не
всегда...
Рано утром он спустился вниз, когда за столом еще никого не
было. Он сидел на стуле и смотрел на море, раскинувшееся перед ним. После
вчерашнего урагана море было сине-зеленым, повсюду плавали обломки деревьев,
щепки, бумага... Ветер был еще довольно сильным, но ураган уже покинул
Сардинию, устремляясь на Апеннины.
Он сидел и смотрел на море, размышляя обо всем, что здесь
произошло. Из дома вышел Чистовский. Он подошел и сел рядом с гостем.
– Я хотел вас поблагодарить, – негромко сказал
он, – вы ведь могли не приезжать. Тем более со своей женой. Но любезно
приняли мое приглашение. Извините, что все так получилось. Скоро приедут
сотрудники прокуратуры, следователи, эксперты. Я думаю, что они быстро вычислят
убийцу.
– Не нужно.
– Что не нужно?
– Не нужно никого вычислять. Я уже знаю, кто именно убил
ваших гостей.
– Кто это сделал? – сразу спросил Чистовский.
– Сегодня утром вы все узнаете, – пообещал
Дронго, – кажется, ураган уже ушел на восток.
– Да, – кивнул Чистовский, – по радио передали,
что он идет на Рим. Но уже сильно потерял свою скорость. Мы стали как бы
преградой на его пути.
– У вас хорошая библиотека, – тихо сказал Дронго.
– Действительно, хорошая. На русском языке книги собирает
жена. Она у меня филолог, хотя, конечно, уже давно нигде не работает.
– Это я уже знаю, – кивнул Дронго, поднимаясь со стула.
В комнате его ждала Джил. Она протянула ему конверт с
письмом.
– Кто это передал? – спросил Дронго.
– Наш сосед, проповедник. Просил, чтобы я отдала тебе лично
в руки. Наверно, открывает там тебе какие-то свои небесные тайны, –
пошутила она.
Он открыл конверт. «Дорогой господин эксперт, –
значилось в письме, – простите, что обращаюсь к Вам именно так. Не хочу
писать никаких имен. Я всю ночь думал над Вашими словами. Вы правы. Это мой
справочник, который должен был находиться у нее. На нем есть даже моя подпись.
И, конечно, она не захотела рассказать мне обо всем. Очевидно, она увидела то,
что не должна была видеть, и услышала нечто такое, чего не должна была слышать.
Дальше ее действия были слишком эмоциональны и неразумны, что простительно,
учитывая ее нелегкую жизнь. Ведь она навсегда лишена радостей материнства.
Слишком сильным разочарованием в ее жизни были окружающие ее мужчины. Именно
поэтому она так свято пыталась верить в идеалы семьи, которые на поверку
оказывались растоптанными и опороченными.
Возможно, любой человеческий суд осудит ее за эти деяния.
Ведь она не имела права так поступать. Возможно, там было нечто такое, чему
Божий суд найдет оправдание. Но человеческий суд несовершенен, а суда Божьего
иногда приходится ждать довольно долго.
Именно поэтому я принял решение, которое подсказал мне
Господь. Я несу ответственность за душу этой молодой женщины. И если мне не
удалось внушить ей в полной мере идеалы божественного предначертания судьбы
каждого человека, то я и должен отвечать в полной мере за все, что с ней
произошло. Именно поэтому я решил достойно уйти. Сегодня утром Вы найдете меня
в ванной комнате. На моем столике будет флакон с ядом, которым именно я отравил
господина Нарсия. Рядом я оставлю письмо о том, как убил сначала мистера
Стивена Харта, которого случайно ударил слишком сильно, а затем отравил
господина Нарсия. Прошу считать меня виновным в том, что случилось, и полностью
оправдать мою подопечную, секретаря Руну Теннесен. Об этой милости я должен
просить у Бога, но мы слишком земные люди, и я прошу Вас, уважаемый господин
эксперт, помочь мне в этом деле. Вы можете убедить всех в том, что именно я
вошел в комнату, наблюдая за аморальными действиями обоих мужчин. И именно я
принял решение покарать их, так как подобные действия не сообразуются ни с
достоинством человека, ни с божественным замыслом его Создателя. Прошу Вас
сделать так, чтобы она не видела меня в ненадлежащем виде, так как это может
сильно травмировать ее душу, а я надеюсь, что она еще сможет принести пользу
всему человеческому роду. Надеюсь, что Вы понимаете мои мотивы. С большим
уважением к Вам, преподобный Дэ Ким Ен».
Дронго, дочитав письмо, вскочил и побежал в соседнюю
комнату. Джил испуганно посмотрела ему вслед. Он попытался открыть дверь и
понял, что она закрыта изнутри. Он с разбегу бросился на дверь, выломал замок,
вбежал в комнату. В ней никого не было. На столе лежал конверт с надписью «Мое
признание» и пустой флакон с остатками яда. Он вбежал в ванную комнату. В
ванне, в горячей воде лежал Дэ Ким Ен. Он перерезал себе вены и погрузил руки в
горячую воду. Проповедник улыбался. Он был счастлив, что сумел совершить этот
поступок, спасая душу своего секретаря.
Следом за Дронго в комнату вбежал Чистовский. Он поспешил к
столу, где лежал конверт с надписью «Мое признание». Схватил конверт, вынул
письмо и быстро прочел его глазами.
– Какой негодяй, – с чувством явного облегчения
произнес Чистовский, – он был проповедником и убийцей. Решил, что ему дано
право карать и миловать людей по собственному разумению. Какое самомнение! У
этих святош вечно такие сдвиги, они считают себя почти пророками.
