— Вы знали, что он наркоман?
— Да, он начал еще в школе. Однажды его поймали, хотели исключить. Через три месяца взяли обратно, разрешили сдать экзамены, и он сдал все на «отлично». Мне это не удавалось.
«Верно, — подумал Ребус, — иногда восхищение заставляет нас закрывать глаза на…»
— А после экзаменов он убежал из дома. Мы ничего не знали о нем несколько месяцев. Родители чуть не сошли с ума, а потом решили выкинуть его из головы, сделать вид, будто его не существовало. Запретили мне упоминать его имя.
— Но он дал вам знать о себе?
— Прислал письмо на адрес одного приятеля. Это было хорошо придумано, родители ничего не узнали. Написал, что поселился в Эдинбурге, что там ему нравится больше, чем в Стерлинге, что у него есть работа и девушка. Ни адреса, ни номера телефона.
— Он часто писал?
— Не очень. Разумеется, сильно привирал. Написал, что вернется только на собственном «порше» и докажет отцу и матери, что он взрослый мужчина. Потом письма прекратились. Я окончил школу и пошел работать в полицию.
— И перевелись в Эдинбург.
— Не сразу, через какое-то время.
— Для того, чтобы разыскать брата?
Нил улыбнулся.
— Вовсе нет. Я тоже выкинул его из головы. У меня своя жизнь.
— И что было дальше?
— Однажды я поймал его во время патрульного обхода.
— Где ваш участок?
— Я служу в Масселборо.
— Масселборо? Не близкий конец. И в каком смысле поймали?
— Он шел на автопилоте и явно побитый.
— Он сказал вам, откуда?
— Нет, но я сам догадался. Торговал собой на Колтон-хилле.
— Да, мне уже намекали, что он этим промышлял.
— Не он первый. Быстрые деньги для тех, кому стало все равно, где их брать.
— А ему было все равно?
— Раньше нет. Но иногда он… Может быть, я и в самом деле не знал его так хорошо, как мне казалось.
— И вы стали приходить к нему?
— В тот вечер пришлось провожать его до дома, а на следующий день я снова зашел. Он страшно удивился, потому что ничего не помнил.
— Вы не пытались помочь брату соскочить с иглы?
Нил помолчал. Дверь снова проскрипела на ржавых петлях.
— Сначала пытался, — сказал он наконец. — Но казалось, он держится в рамках. Я знаю, глупо было в это верить после того, в каком состоянии я его видел в первый вечер, но в конце концов таков был его выбор, и он все время повторял мне это.
— А как он оценил то, что его брат стал полицейским?
— Хихикал. Впрочем, я никогда не приходил сюда в форме.
— До сегодняшнего дня.
— Да. Я и был-то всего несколько раз. Мы всегда сидели в этой комнате. Он не хотел, чтобы меня видели другие обитатели дома, боялся, что они почуют легавый дух.
Теперь улыбнулся Ребус.
— Вы не пытались проследить за Трейси?
— Трейси? Кто это?
— Подружка Ронни. Вчера вечером она пришла ко мне домой. Сказала, что ее кто-то преследует.
Нил покачал головой.
— Не я.
— Но ведь вы были у моего дома вчера вечером?
— Был.
— И приходили сюда в тот вечер, когда Ронни умер?
Вопрос прозвучал слишком прямолинейно, но иначе не получалось. Нил перестал теребить ручку двери, помолчал секунд тридцать и глубоко вздохнул.
— Да, я заходил.
— Вы потеряли вот это.
Ребус показал зажим. Нил не мог как следует рассмотреть его в слабом свете фонарика, но сразу понял, о чем идет речь.
— Черт, моя прищепка от галстука! Я искал ее. Она сломалась в тот день, и я положил галстук в карман.
Ребус снова убрал зажим в карман, Нил понимающе кивнул.
— Зачем вы ездите за мной?
— Я хотел поговорить с вами, но не мог набраться смелости.
— Вы не хотели, чтобы родители узнали о смерти Ронни?
— Да. Сначала я надеялся, что вы не установите его личность, но вам это удалось. Не знаю, что будет с родителями. В худшем случае они обрадуются, потому что окажется, что они были правы, когда вычеркнули его из своей жизни.
— А в лучшем случае?
— В лучшем? — Нил попытался всмотреться Ребусу в глаза. — Лучшего нет.
— Вероятно. Но так или иначе необходимо им сообщить.
— Я понимаю.
— Тогда зачем преследовать меня?
— Потому что теперь вы ближе к Ронни, чем я. Я не знаю, почему это дело интересует вас, но вы хотите разобраться. И я тоже. Я хочу выяснить, кто продал ему эту отраву.
— Я обязательно выясню.
— А я хочу вам помочь.
— Это всего лишь первая глупость, которую вы сказали; для констебля не так уж плохо. Дело в том, Нил, что вы только помешаете мне. Пока в помощниках недостатка нет.
Нил уныло опустил голову. Ребус понял, что исповедь закончена и все необходимое сказано. Он подошел к двери и остановился напротив Нила.
— У моей машины четыре колеса, малыш. Вполне достаточно.
Внезапно донесшийся снизу звук шагов показался обоим громче полицейской сирены. Ребус выключил фонарик.
— Стой здесь, — шепнул он и вышел на площадку.
— Кто там?
Внизу появилась темная фигура. Он снова зажег фонарик. Тони Маккол, поднимавшийся по ступенькам, зажмурился и отвернулся.
— Тони? Дьявол тебя подери! — Ребус стал спускаться. — Что ты тут делаешь?
— Я так и знал, что ты потащишься сюда.
По гнусавому звуку его голоса Ребус понял, что с тех пор, как они расстались несколько часов назад, Маккол не переставал пить. Ребус остановился и повернул наверх.
— Ты куда?
— Закрою дверь. Привидения, сам знаешь, не любят сквозняков.
Прикрыв скрипучую створку, он снова стал спускаться вниз. Маккол засмеялся.
— Я подумал, не пропустить ли нам по рюмочке чего-нибудь существенного. Не той бурды, конечно, что ты лакал сегодня в баре.
— Хорошая мысль.
Опытной рукой Ребус направил шатающегося коллегу в дверной проем и запер за собой дверь. Без сомнения, брат Ронни знает все входы и выходы.
Как знают, впрочем, и все остальные…
— Куда едем? Я надеюсь, ты пришел пешком, Тони?
— Остановил патрульную машину.
— Ну и славно. Садись.
— Давай куда-нибудь в Лит.
