— Передозировка, — спокойно произнес врач. — Героин. — Он потряс маленьким полиэтиленовым пакетиком. — Если не ошибаюсь, из этого мешочка. В правой руке у него еще один, полный.
Ребус направил фонарик на безжизненную руку. В полусжатых пальцах — пакетик белого порошка.
— Понятно, — ответил он. — Я думал, теперь все нюхают, а не колются.
Доктор наконец поднял на него глаза.
— Очень наивное представление, инспектор. Можете справиться в городской больнице, вам скажут, сколько в Эдинбурге наркоманов, сидящих на игле. Вероятно, сотни. Поэтому мы столица СПИДа в Британии.
— Да, нашими достижениями мы можем гордиться. Сердечные заболевания, вставные зубы, а теперь еще и СПИД.
Доктор улыбнулся.
— Вот что еще может быть вам интересно. При таком освещении плохо видно, но на теле есть синяки.
Ребус присел на корточки и снова посветил на верхнюю половину тела. В самом деле, синяки. И много.
— В основном на ребрах, — продолжал доктор. — Но есть и на лице.
— Падение? — предположил Ребус.
— Возможно, — отозвался врач.
— Сэр? — позвал один из констеблей.
По его голосу было ясно, что он что-то нашел. Ребус обернулся к нему.
— Да?
— Посмотрите сюда.
Ребус очень обрадовался поводу отойти от доктора и его пациента. Констебль повел его к дальней стене, освещая ее фонариком.
На чистой стене Ребус увидел рисунок. Пятиконечная звезда, заключенная в два концентрических круга, больший около пяти футов в диаметре. Уверенные линии, ровные углы, почти безупречные круги.
— Что вы об этом думаете, сэр? — спросил констебль.
— Во всяком случае, это не обыкновенное граффити.
— Магия?
— Или астрология. Наркоманы часто, если не всегда, впадают во всякую мистику.
— Еще и свечи…
— Не надо спешить с заключениями, молодой человек. Так вы никогда не станете хорошим детективом. Зачем, по-вашему, нам фонарики?
— Тут нет электричества.
— Вот отсюда и свечи.
— Как скажете, сэр.
— Так и скажу. Кто нашел тело?
— Я, сэр. Был анонимный звонок. Звонила женщина, наверное, из числа обитателей дома. Похоже, все они смылись в срочном порядке.
— То есть, когда вы приехали, никого не было?
— Нет, сэр.
— Есть предположения, кто он?
Ребус повел фонариком в сторону тела.
— Все соседние дома тоже захвачены бездомными, так что вряд ли мы что-нибудь там узнаем.
— Как раз наоборот. Если кто-то знает покойного, то именно они. Возьмите вашего товарища и постучите в несколько дверей. Только держитесь как можно дружелюбнее, чтобы они не решили, что вы приехали их выселять.
— Есть, сэр.
Видно было, что идея кажется констеблю сомнительной. Очевидными ему представлялись только перспектива перебранок, если не потасовок, да продолжающийся дождь.
— Приступайте, — скомандовал Ребус, хотя и не очень резко.
Констебль потащился прочь, забрав с собой напарника.
Ребус подошел к фотографу.
— Как много вы снимаете.
— При таком освещении иначе нельзя. Хочу быть уверен, что хоть несколько кадров получится.
— Не странно ли, что вас вообще сюда прислали?
— Приказ суперинтенданта Уотсона. Ему нужны фотографии со всех дел, связанных с наркотиками. Для его кампании.
— Мрачная затея.
Ребус уже познакомился с новым главным суперинтендантом. Личность яркого общественного темперамента, человек, преисполненный добрых идей… Ему не хватало только людей для их осуществления. Ребусу пришла в голову мысль.
— Послушайте, вы не сделали бы заодно пару снимков этой стены?
— Нет проблем.
— Спасибо. — Ребус повернулся к врачу. — Когда мы будем знать, что в этом полном пакете?
— Сегодня, самое позднее — завтра утром.
Ребус кивнул самому себе. Его томило странное предчувствие. Может быть, все дело было в мутности дня, или в мрачной атмосфере дома, или в необычном положении мертвого тела… Но он безусловно что-то почувствовал. Возможно, просто ноющую боль в костях. Он вышел из комнаты и обошел дом.
Кошмарнее всего оказалась ванная.
Канализация засорилась, очевидно, много недель назад. На полу валялся вантуз — кто-то пытался прокачать трубу, но безуспешно. В результате маленькая, забрызганная грязью раковина превратилась в писсуар, ванна же использовалась для другой нужды, и теперь ее содержимым лакомились жирные черные мухи. Заодно она служила и помойкой — грязные полиэтиленовые пакеты, щепки, мусор. Не задерживаясь, Ребус плотно закрыл за собой дверь, подумав, что не завидует муниципальным рабочим, которым когда-нибудь придется расчищать эти авгиевы конюшни.
Одна из спален была совершенно пуста, в другой на полу лежал мокрый от капавшей с крыши воды спальный мешок. Подобие интерьера создавали приколотые к стене фотографии. Подойдя ближе, он увидел, что это не вырезки из журналов, а настоящие фотографии, причем представляющие собой некоторое художественное целое. Даже на неискушенный взгляд Ребуса они были выполнены профессионально. Несколько снимков Эдинбургского замка в тумане производили подчеркнуто мрачное впечатление. На других — тот же замок при ярком солнце, но почти такой же зловещий. Пара фотографий девушки неопределенного возраста. Она позировала, но по широкой улыбке было видно, что она не воспринимает съемку всерьез.
Рядом со спальным мешком — пакет для мусора, до половины набитый одеждой, и небольшая стопка замусоленных книг в мягкой обложке: Харлан Эллисон, Клайв Баркер, Рэмси Кэмпбелл. Фантастика и романы ужасов. Не трогая книги, Ребус вернулся вниз.
— Я закончил, — сообщил фотограф. — Снимки будут у вас завтра.
— Спасибо.
— Кстати, я еще делаю портреты. Возьмите мою карточку — вдруг захотите сделать семейный снимок на память, детский портрет.
Ребус взял визитку, надел плащ и пошел к машине. Он не любил фотографий друзей и близких и терпеть не мог сниматься сам. Не потому, что был нефотогеничен. Дело было в чем-то другом.
В смутном подозрении, что фотографии действительно крадут человеческую душу.
* * *
На обратном пути в участок, медленно продвигаясь по забитым, как всегда днем, дорогам, Ребус думал о том, как теперь выглядела бы его фотография с женой и дочерью. Нет, он не мог представить себе такой снимок — так далеки они стали с тех пор, как Рона увезла Саманту в Лондон. Сэмми еще писала, но Ребус каждый раз тянул с ответом. Дочь, вероятно, обижалась, потому что тоже стала присылать письма все реже и реже. В последнем письме она выражала надежду, что он счастлив с Джилл.
