Чарли отвел глаза. Теперь он разглядывал ковер, чайник и свою чашку.
— Да, это я взял его, — произнес он, не поднимая глаз.
— Ты взял аппарат?
— Я же сказал…
— Понятно. — Голос Ребуса звучал совершенно нейтрально. Стыд Чарли мог в любой момент превратиться в злобу. — Когда ты взял его?
— Я не смотрел на часы.
— Чарльз! — воскликнул Вандерхайд.
Племянник выпрямился, словно маленький мальчик, трепещущий перед своим дядей-колдуном.
Ребус прочистил горло. Во рту у него оставался сильный привкус «Эрл Грея».
— Когда ты вернулся, в доме был кто-нибудь?
— Нет. Никого, если не считать Ронни.
— Он лежал внизу или наверху?
— Я нашел его, раз это вам так важно, на верхней площадке. Будто он собирался спускаться вниз. Я решил, что он упал и отключился, но он выглядел очень странно. Когда человек спит, он ведь дышит. А Ронни был… как окоченевший. Кожа влажная, холодная.
— Итак, он лежал на верхней площадке лестницы?
— Да.
— Что ты стал делать?
— Я понял, что он умер. А дальше было, как во сне. Это звучит глупо… Теперь я понимаю, что я просто пытался уговорить сам себя. Я вошел к Ронни в комнату…
— Шприц там лежал?
— Я не помню.
— Ладно, не важно.
— И я подумал, что когда Трейси вернется…
— Ну?
— Господи, получается, что я какое-то чудовище.
— Почему?
— Ну, я понимал: когда она вернется в дом и увидит, что Ронни умер, она заберет все, что сможет. Я знал это совершенно точно. И поэтому взял то, что, как мне казалось, он оставил бы мне.
— На память? — едко спросил Ребус.
— Не совсем, — признал Чарли.
Ребуса вдруг кольнуло: с какой легкостью льется признание!
— Это единственная стоящая вещь, какая была у Ронни.
Вот это уже больше походило на правду. Дело, разумеется, не в том, что Чарли нуждался в деньгах: он всегда мог рассчитывать на дядю Мэттью. Конечно, его притягивала незаконность поступка. И мысль о том, что он выполняет предсмертную волю друга.
— Итак, ты взял аппарат?
Чарли кивнул.
— И сразу ушел?
— Я пошел прямо к себе. Мне передали, что заходила Трейси, малость не в себе, спрашивала меня. Я понял, что она уже знает про Ронни.
— То есть вместо того, чтобы схватить аппарат, она пошла звать тебя на помощь.
— Да.
В голосе Чарли почти слышалось раскаяние. Почти.
Ребусу было интересно, что думает обо всем этом Вандерхайд.
— Знаешь ли ты, кто такой Хайд?
— Персонаж Роберта Луиса Стивенсона.
— А еще?
Чарли пожал плечами.
— А известен ли тебе кто-либо по имени Эдвард?
— Персонаж Роберта Луиса Стивенсона.
— Я не понимаю.
— Извините, я пошутил. В «Странной истории доктора Джекила» Хайда зовут Эдвард. А я не помню никого с таким именем.
— Хорошо. Хочешь узнать одну интересную вещь, Чарли?
— Какую?
Ребус обернулся к неподвижно сидящему Вандерхайду.
— Я полагаю, твой дядя уже понял, о чем идет речь.
Вандерхайд улыбнулся.
— Вероятно. Поправьте меня, если я ошибаюсь, инспектор Ребус, но вы, наверное, хотели сказать, что раз тело переместилось из спальни на площадку лестницы, остается только предположить, что человек, переносивший его, находился в доме, когда пришел Чарли.
У Чарли отвисла челюсть. До того Ребус всегда полагал, что это выражение употребляется лишь фигурально.
— Именно так, — подтвердил Ребус. — Вам повезло, молодой человек. По всей видимости, какие-то люди перетаскивали тело вниз, услышали, что кто-то пришел, и спрятались в одной из комнат, возможно, в вонючей ванной. Все это время они были в доме.
Чарли нервно сглотнул. Потом закрыл рот, наклонил голову и заплакал.
Он почти не всхлипывал — и все же его дядя улыбнулся и удовлетворенно кивнул в сторону Ребуса.
* * *
Ребус дожевал батончик, пахнувший антисептиком. Тот же медицинский запах стоял в коридоре, в палатах и в этой комнате ожидания, где посетители пытались перелистывать яркие потрепанные журналы, не задерживаясь, однако, на этом занятии дольше нескольких секунд. Дверь открылась, и вошел Холмс с измученным тревогой лицом. Сорок минут, пока он добирался сюда из Файфа, он представлял себе все самое худшее. Требовалась скорая помощь.
— С ней ничего страшного, — поспешил успокоить его Ребус. — Вы можете увидеть ее. Врач решил оставить ее здесь до утра, хотя особой необходимости нет. У нее сломан нос.
— Сломан нос?
— Больше ничего. Ни сотрясения мозга, ни повреждения зрения. Обыкновенный перелом носа, как у уличных драчунов.
Ребусу показалось, что его легкомыслие обижает Холмса. Но тот улыбнулся и с облегчением расправил плечи.
— Так что же? Вы пойдете к ней?
— Конечно.
— Я вас провожу.
Он положил руку Холмсу на плечо и вывел из комнаты.
— Как вы узнали? — спросил Холмс, пока они шли по коридору.
— О чем?
— О том, что это Нелл? Что Нелл и я…
— Вы же детектив, Брайан. Сообразите.
Холмс наморщил лоб. Ребус надеялся, что мыслительный процесс окажет дополнительное терапевтическое действие.
— У Нелл нет родственников, и она попросила сообщить мне.
— Написала, чтобы сообщили вам. Понять то, что она говорит, довольно трудно.
Холмс мрачно кивнул.
— Но меня не могли найти, и обратились к вам.
— Почти что так. Все разгадали. А как Файф? Я теперь бываю там только раз в году.
Двадцать восьмого апреля, прибавил он про себя.
— Файф? Нормально. Мне пришлось уехать до того, как они начали. Страшно жалко. Впрочем, кажется, я не произвел особого впечатления на команду.
— Кто руководил?
— Молодой сержант, Хендри.
— Я его знаю, — сказал Ребус. — Странно, что вы ничего о нем не слышали.
Холмс пожал плечами.
— Надеюсь, они поймали этих уродов.
Ребус остановился перед одной из дверей.
— Сюда? — спросил Холмс.
Ребус кивнул.
