– Это в самом деле он?
– Может быть.
– Где ты сейчас?
– В отделе. Мы привезли его сюда. Убийство произошло в доме, в двух шагах от Брик-Лейн. Неподалеку от Вулф-стрит.
– В доме? – Это было неожиданно. Предыдущие убийства происходили на улицах. Но, как сказала Лиза, модель поведения убийцы может постоянно меняться.
– Да, – сказал Флайт, – однако и это еще не все. Мы изъяли у него деньги, которые он украл в доме, кое-какие драгоценности и фотоаппарат.
Ну это уж ни в какие ворота не лезет. Ребус снова сел на кровать.
– Я понимаю, к чему ты клонишь, – сказал он, – но метод…
– На наш взгляд, сходится с предыдущими. Посмотрим, что скажет Филип Казнс. Он уже в пути. Он как раз в это время где-то ужинал.
– Я отправляюсь на место преступления, Джордж. Потом я заеду к тебе.
– Хорошо, – с явным облегчением проговорил Флайт.
Ребус завозился в поисках бумаги и ручки:
– Какой адрес?
– Копперплейт-стрит, дом сто десять.
Ребус нацарапал адрес на обратной стороне своего билета в Глазго.
– Джон?
– Да, Джордж?
– Пожалуйста, в следующий раз не исчезай вот так, не предупредив меня, ладно?
– Договорились. – Ребус помолчал. – Так я поехал?
– Конечно, отчаливай. Увидимся позже.
Ребус положил трубку, и его сразу же охватила смертельная усталость. Голова, руки и ноги словно налились свинцом. Он несколько раз глубоко вздохнул и заставил себя встать, затем подошел к раковине и сполоснул лицо холодной водой и обтер мокрыми руками шею. Взглянув в зеркало на собственное отражение, он едва узнал себя, вздохнул и заслонил лицо руками – как Рой Шейдер в каком-то полузабытом фильме.
– Что ж, пора на сцену.
Водитель такси так и сыпал историями о Джеке Потрошителе, Ричардсоне и Крейзе. Чем ближе они подъезжали к Брик-Лейн, тем цветистее становились подробности о «старине Джеке».
– Он пришил свою первую шлюху на Брик-Лейн. А Ричардсон – тот был законченный ублюдок. Ему нравилось пытать людей на свалке металлолома. Когда он поджаривал током какого-нибудь бедолагу, лампочка у ворот свалки начинала мигать… – Он подавился смешком и дернул головой. – Крейз бывал вон в том пабе на углу. Мой младший тоже туда частенько заглядывал. Пару раз ввязался в драку, и ему здорово набили морду, так что теперь я запретил ему туда ходить. Он работает в Сити, курьером, что ли, на мотоцикле, такие вот дела…
Ребус, который до этого момента сидел развалясь на заднем сиденье, разом встрепенулся и, схватившись за подголовник переднего сиденья, дернулся вперед:
– Курьером на мотоцикле?
– Ага, и притом неплохо зарабатывает. В два раза больше, чем я приношу домой каждую неделю, такие вот дела. Квартиру себе купил в Докландс. Только сейчас это называется «апартаменты на берегу реки». Вот умора! Знаю я тех ребят, что их строили. Все делали тяп-ляп. Шурупа толком не умели завернуть. Перегородки такие тоненькие, что можно увидеть соседей, не говоря уж о том, чтобы услышать.
– Приятель моей дочери тоже работает курьером в Сити.
– Да? Может, я его знаю? Как его зовут?
– Кенни.
– Кенни? – Водитель покачал головой. Ребус уперся взглядом в его шею, заросшую седыми волосами. – Не, что-то не припомню никого по имени Кенни. Кевина помню, это да, пару Крисов, но только не Кенни.
Ребус снова расслабился. Ему только что пришло в голову, что он не знает фамилии Кенни.
– Мы скоро приедем? – спросил он.
– Почти приехали, шеф. Сейчас повернем направо и здорово срежем. Проедем как раз мимо того места, где околачивался Ричардсон.
На узенькой улице, перед домом номер сто десять, уже собралась толпа репортеров, едва сдерживаемая офицерами полиции. Интересно, в Лондоне хоть у кого-нибудь есть садик перед домом? Ребус еще не видел ни одного дома с садом, если не считать шикарных особняков в Кенсингтоне.
– Джон! – Сквозь толпу к нему пробиралась женщина. Ребус махнул полицейским, и ее пропустили.
– Что ты здесь делаешь?
Лиза выглядела слегка помятой.
– Я… услышала новости, – задыхаясь, проговорила она, – и вот… решила приехать.
– Не уверен, что это такая уж хорошая идея, Лиза. – Ребус с содроганием вспомнил труп Джин Купер.
– Ваши комментарии! – заорал один из репортеров. Другие репортеры, охочие до сенсации, присоединились к нему, требуя комментариев.
– Тогда идем, – сказал Ребус и, не желая попасть под ослепляющие вспышки видеокамер, потянул Лизу за руку к двери дома номер сто десять.
Филип Казнс, облаченный в черный костюм с галстуком, выглядел так, словно явился на похороны. Изабель Пенни тоже была в черном платье до пола с длинными обтягивающими рукавами. Но ее вид никак нельзя было назвать похоронным. Она выглядела божественно. Когда Ребус вошел в маленькую гостиную, она улыбнулась ему, и он кивнул ей в ответ.
– Инспектор Ребус, – сказал Казнс, – мне сказали, что вы, скорее всего, приедете.
– Никогда не упускаю шанса осмотреть хороший труп, – сухо ответил Ребус.
Казнс, склонясь над телом, проницательно взглянул на него:
– Ясно.
В комнате стоял невыносимый запах; он забивался в ноздри, проникая аж до самых легких. Ребус всегда остро чувствовал его, но сомневался, чувствуют ли другие то же самое. Этот запах ни с чем не спутаешь – сильный, насыщенный, соленый, густой, как сметана. А за ним таился еще один запах – более неуловимый, легкий, едва ощутимый. Два контрастных запаха – запах жизни и запах смерти. Ребус готов был биться об заклад, что Казнс тоже его чувствовал. А вот Изабель Пенни – вряд ли.
Посредине комнаты лежала женщина средних лет, неловко вывернув руки и ноги. Ее горло было перерезано. Повсюду были заметны следы борьбы – на полу валялись осколки посуды, по стене размазана кровь. Казнс выпрямился и вздохнул.
– Какая топорная работа… – сказал он и посмотрел на Изабель Пенни, которая делала зарисовки в блокноте. – Пенни, ты сегодня потрясающе выглядишь. Не помню, говорил ли я уже тебе об этом?
Она снова улыбнулась, покраснела, но ничего не ответила. Казнс обернулся к Ребусу, не обращая внимания на Лизу Фрейзер.
– Это имитация, – проговорил он со вздохом, – но имитация грубая и неумелая. Он, несомненно, узнал обо всем из газет, которые дали подробные, но неточные описания убийств. Я полагаю, что это неудавшаяся кража со взломом. Он запаниковал, принялся искать нож, а потом решил, что если совершит убийство в стиле нашего друга Оборотня, это может запросто сойти ему с рук. – Он опустил глаза на труп. – Не очень умно с его стороны. Что, стервятники уже слетелись?
