– Пошли, Сэмми, – говорит он, – давай поднимемся ко мне в офис.
По пути к Отделу убийств Ребусу вдруг подумалось, что это не самое лучшее место для девочки-подростка. Одни фотографии на стенах чего стоят. Чтобы не пасть духом в таком деле, как дело Оборотня, требуется чувство юмора, и это чувство юмора успешно проявляло себя в карикатурах, соленых шуточках и пародиях на газетные репортажи, которыми пестрела доска объявлений и экраны компьютеров. К тому же следовало учитывать специфику языка, на котором изъяснялись сотрудники отдела; Сэмми вовсе ни к чему, например, слышать разговоры офицеров с судмедэкспертами: «…разорван… разрезал ей правый… они считают, что это был кухонный нож… разрез от уха до уха… вырезал… ее анус… гнусный ублюдок… их и людьми-то нельзя считать…» В отделе оживленно обменивались историями о предыдущих серийных убийствах, об останках самоубийц, которые соскребали с железнодорожных путей, о полицейских собаках, играющих в футбол отрезанной головой.
Нет, в отделе определенно не место его дочери. К тому же всегда существует опасность, что там может околачиваться Лэм.
А потому Ребус нашел свободную комнату для допросов, на время расследования переоборудованную в чулан и забитую картонными коробками, ненужными стульями, сломанными настольными лампами и компьютерными клавиатурами. В углу пылилась громоздкая механическая пишущая машинка. Тут же громоздились компьютеры, упакованные в картонные коробки, и кипы папок с документами, покрытые слоем пыли.
Так что на данный момент это был просто тесный душный склад. Зато там стоял стол и два стула, а с потолка свисала электрическая лампочка. На столе торчали забытая стеклянная пепельница с окурками и два пластмассовых стаканчика с зеленовато-черной плесенью на дне. На полу валялась расплющенная пачка сигарет. Ребус поддал ее ногой, забросив под груду стульев.
– Не бог весть что, – сказал он, – но это мой дом. Садись. Хочешь чего-нибудь?
Казалось, она не поняла вопроса:
– Чего, например?
– Ну, не знаю… Кофе, чаю?
– А можно диетической кока-колы?
Ребус покачал головой.
– А как насчет пива?
Он рассмеялся, поняв, что она подкалывает его. Ему было больно видеть, как она переживает, особенно из-за такого ничтожества, как Кенни.
– Сэмми, а у Кенни есть дядя? – спросил он.
– Дядя Томми?
Ребус кивнул:
– Он самый.
– А что с ним?
– Да так… – сказал Ребус, кладя ногу на ногу, – что ты о нем знаешь?
– О дяде Кенни? Да почти ничего.
– Чем он зарабатывает на жизнь?
– По-моему, Кенни говорил, что он где-то торгует, на рынке, что ли.
Например, на рынке на Брик-Лейн. Продает вставные зубы.
– Или, может, просто доставляет товар на рынок, я не помню.
Доставляет краденый товар? Товар, который получает от воров – вроде того парня, что выдавал себя за Оборотня?
– Как бы там ни было, на жизнь ему хватает.
– А ты откуда знаешь?
– Кажется, Кенни мне говорил. Иначе откуда я узнала бы?
– А где работает Кенни?
– В Сити.
– Да, но в какой фирме?
– Фирме?
– Он ведь курьер, верно? И работает в фирме?
Она покачала головой:
– Он перестал работать на фирме, как только у него появилось достаточно клиентов. Помню, он говорил, что его босс на старой работе кипятком писал… – Она испуганно замолчала, взглянула на него и покраснела. На миг она забыла о том, что разговаривает с отцом, а не просто с каким-то полицейским. – Извини, – сказала она. – Его босс бесился из-за того, что Кенни забирает себе значительную часть заработка. Видишь ли, Кенни знает все кратчайшие пути, где какой дом, и все такое… Многие водители путаются, не могут найти какую-нибудь улочку, особенно если номера домов перепутаны… – Да уж, Ребус и сам подчас недоумевал по поводу нумерации лондонских домов. – Но только не Кенни. Он знает Лондон как свои пять пальцев.
Хорошо знает Лондон: дороги, кратчайшие пути. На мотоцикле можно передвигаться по городу со скоростью света. По всем тропинкам, по всем шоссе. Со скоростью света…
– А какой у него мотоцикл, Сэмми?
– Не знаю. Кажется, какая-то модель «Кавасаки». Один, тот, что полегче, он использует для работы, а на другом ездит по выходным; вот это здоровый мотоцикл.
– А где он их держит? В Черчилл-Эстейт ведь не очень-то много безопасных мест?
– Там неподалеку есть гаражи. Их уже пытались вскрыть, но Кенни поставил железную дверь. Словно Форт Нокс
[27]
. Я все время издеваюсь над ним по этому поводу. Гараж лучше охраняется, чем его… – Ее голос вдруг упал. – А как ты узнал, что он живет в Черчилл?
– Что?
– Как ты узнал, что Кенни живет в Черчилл? – повторила она, повысив голос.
Ребус пожал плечами:
– По-моему, он мне сам сказал, в тот вечер, когда мы встречались у вас.
Она задумалась, пытаясь вспомнить тот разговор. Но похоже, так ничего и не вспомнила. Ребус тоже размышлял молча.
Словно Форт Нокс. Неплохое место для краденой машины. Или для трупа.
– Итак, – начал он, придвигаясь поближе к столу, – рассказывай, что, по-твоему, произошло. Что он скрывал от тебя, как ты думаешь?
Она уставилась на поверхность стола, медленно качая головой, а потом едва слышно выдавила:
– Я не знаю.
– Может, вы поссорились из-за чего-нибудь? Повздорили?
– Нет.
– Может, он тебя приревновал?
Она порывисто вздохнула:
– Нет.
– Может, у него кто-то есть?
– Нет!
Когда он поймал ее взгляд, то почувствовал легкий укол совести. Он ни на секунду не забывал о том, что она – его дочь; но он не только отец, он – полицейский и вынужден задавать ей эти вопросы. Он пытался сочетать обе роли, чтобы по возможности причинить ей поменьше страданий.
– Нет, конечно, – тихо проговорила она, – я бы узнала, если бы у него кто-то был.
– Ну а друзья; у него были близкие друзья?
– Да, но немного. Он рассказывал мне о них, но ни разу ни с кем меня не познакомил.
– А ты пробовала им звонить? Может, им что-нибудь известно?
– Я знаю только их имена. Ребята, с которыми он вырос, Билли и Джим. Еще парень по имени Арнольд. Он часто упоминал о нем. И какой-то курьер-мотоциклист, по-моему, его зовут Роланд или Рональд, что-то в этом роде.
