– Помнится, сотрудник финансового отдела прокуратуры сказал, – задумчиво произнесла Шивон, – что про деньги, которые Марбер заплатил Нельсону… не знал никто, только мы.
– В смысле?
– В смысле, что никто больше не знал, как сильно Нельсон был привязан к этой картине…
– Имелись в виду копы? – предположил Ребус, и она кивком подтвердила.
– И все-таки мы не знаем, кого шантажировал Марбер, – упорствовала Шивон.
Ребус пожал плечами:
– А я вообще не уверен, что он кого-то шантажировал… Такое тоже бывает.
– Объясни.
Ее глаза стали узкими, как щелки. Но Ребус покачал головой.
– Не сейчас. Давай продолжим раскопки…
В очередной перерыв Шивон принесла кофе, а вместе с ним и новость.
– Ты в курсе последних слухов?
– Обо мне? – спросил Ребус.
– На этот раз нет. – Она поставила чашки на стол. – О том, что творится в Большом доме.
– Ну, рассказывай.
– Говорят, Карсуэл уходит.
– Неужели?
– И еще какая-то перетряска в Управлении по борьбе с наркотиками.
Ребус удивленно присвистнул, но его свист не произвел на нее нужного впечатления.
– А ты уже, оказывается, знал, – пожав плечами, заявила она.
– Да ну что ты!
– Да ладно, Джон…
– Шивон, положа руку на сердце, заверяю – первый раз слышу.
Она в упор посмотрела на него:
– Линфорд ходит весь перекошенный. Я думаю, он пользовался немалой поддержкой Карсуэла.
– Неуютно работать в Большом доме, если никто тебя не тянет, – согласился Ребус.
Они на секунду задумались над его фразой, а потом разом улыбнулись.
– Стоящему человеку такое не угрожает, – заключил Ребус. – Ладно, давай-ка займемся настоящей работой.
Они решили, что пора немного размяться. Выйдя из участка – уложив перед этим в сумку папку со всеми документами, – они направились к зданию, где располагались хранилища, в которых можно оставить на время ценные вещи. У Марбера в таком хранилище была постоянная аренда. Он никому не говорил, для чего ему это. Зайдя в галерею Марбера, они застали его секретаршу за разборкой вещей в офисе. Она работала по договору с поверенным покойного, который пообещал платить ей до окончания процедур вступления в наследство. Секретарша трудилась усердно, но без спешки, ее совершенно не привлекала перспектива становиться на учет в центре занятости.
Звали ее Джэн Мейкл. Ей было чуть за сорок, она носила очки с овальными стеклами, черные волосы были затянуты сзади в узел, а сама она напоминала длинную иглу, воткнутую в груду коробок, бумаг и всяких предметов искусства, заполнявшую середину офиса, в котором к тому же царила нестерпимая жара. Сама галерея была пуста, голые, без картин, стены утратили свой прежний, привычный вид. Ребус поинтересовался, где сейчас картины.
– Отправлены на аукцион, – ответила Джэн Мейкл. – Деньги от их продажи будут приплюсованы к стоимости имущества.
Было похоже, что эту фразу она заучила по настоянию поверенного Марбера.
– Скажите, дела мистера Марбера на момент его смерти были в порядке? – поинтересовался Ребус.
Они с Шивон стояли в дверях, поскольку весь пол в комнате был завален; на нем было всего два свободных пятнышка, на которых разместились обутые в босоножки ступни ног мисс Мейкл.
– Как и можно было ожидать, – ответила она быстро и четко.
Ребус беседовал с ней впервые.
– У вас не было ощущения, что бизнес идет как-то не так, может, хозяин собирался его свернуть? – не отставал Ребус.
Стараясь не глядеть в его сторону, она помотала головой.
– Вы уверены, мисс Мейкл?
Она что-то буркнула в ответ, что именно – ни Ребус ни Шивон не разобрали.
– Простите? – переспросила Шивон.
– Эдди всегда вынашивал в голове какие-то планы, – ответила секретарша.
– Но он ведь говорил вам, что собирается все продать, верно? – спросил Ребус.
Она помотала головой, на этот раз более решительно.
– Нет, продавать он не собирался, нет.
– Может, он собирался куда-нибудь уехать? Она кивнула:
– Туда, в свой дом в Тоскане…
– Не упоминал ли он в разговорах с вами, кого он намеревается взять с собой?
Она подняла глаза, отчаянно пытаясь удержать слезы, готовые вот-вот оттуда хлынуть.
– Зачем вы так упорно копаетесь в этом?
– Это наша работа, – ответила Шивон. – Вам известно, что по обвинению в убийстве Марбера арестован Малколм Нельсон?
– Да.
– И вы думаете, это он сделал?
– Не имею повода в этом сомневаться.
– Вас это устраивает, потому что так все быстрее кончится, – очень спокойно сказала Шивон – Но разве не лучше найти того, кто на самом деле виновен?
Мейкл, часто моргая, уставилась на нее.
– Так разве это не Малколм Нельсон?
– Мы вот сомневаемся, – ответил Ребус. – Скажите, мисс Мейкл, вы знаете про Лауру Стаффорд?
– Да.
– И вам известно, что она была проституткой?
Женщина кивнула, словно не желая говорить на эту тему.
– Говорил вам Эдди, что собирается поехать в Тоскану с Лаурой Стаффорд?
Еще один кивок.
– А вы не знаете, говорил ли он об этом с ней?
– Я уже сказала, Эдди постоянно вынашивал разные планы… Он говорил об этом, и не один раз. – Она немного помолчала. – И она была не первой женщиной, которую он собирался взять в одну из своих поездок.
По тону, каким это было сказано, Ребус предположил, что мисс Мейкл, возможно, когда-то считала и себя одной из таких кандидаток.
– Может быть, в этот раз его намерения были серьезны? – как можно спокойнее предположил он. – Он как следует упаковал картины. Арендовал помещение для хранения…
– Он и прежде так делал, – перебила она.
Ребус на миг задумался.
– Есть ли в его бумагах какие-либо записи о покупке того полотна Веттриано, которое пропало? Когда и где он его приобрел?
– Полиция их изъяла.
– А еще какие-либо записи они изымали? – Ребус уже не отрывал взгляда от двухсекционного стеллажа с восьмью выдвижными ящиками, стоящего в углу. – Нас интересуют продажи и покупки, сделанные в интервале между пятью и шестью годами, считая от сегодняшнего дня.
– Все там, – кивком указала секретарша, но не на стеллаж, а на две большие коробки, стоявшие на полу у письменного стола. – Последние два дня я как раз разбирала эти бумаги. Одному богу известно зачем… Все это наверняка отправят прямиком на помойку.
