Он пристально посмотрел на нее:
– Не можете или не хотите?
– Не могу, – ответила она, по голосу было ясно, что необоснованное подозрение ее задело.
– Мог мистер Марбер хранить их у себя?
Она пожала плечами.
– По-вашему выходит, что этот мистический Монтроз не хранил у себя ни одной из своих картин? – спросила Шивон, окидывая секретаршу скептическим взглядом.
– Наверняка утверждать не могу. Я бы сказала, что они интересовали его только как способ вложения денег.
– Но ведь он мог украсить ими стены своего дома.
– Наверное, не мог, ведь это может вызвать подозрения.
– Подозрения в чем?
Ребус неотрывно смотрел на мисс Мейкл, давая Шивон понять, что эту тему они могут обсуждать только с глазу на глаз. Секретарша все посматривала на часы, торопясь закрыть галерею на ночь.
– Последний вопрос, – успокоил ее Ребус. – Что случилось с мистером Монтрозом?
Она показала ему последний лист контракта.
– Он все продал.
Ребус взглянул на список полотен, где были проставлены цены. За вычетом комиссионных Монтроз огреб не меньше трети миллиона фунтов.
– А мистер Марбер все проводил через бухгалтерию? – спросила Шивон.
Этот вопрос неожиданно вывел Мейкл из равновесия.
– А как же! – вспылила она.
– В таком случае в Управлении налоговых сборов об этом известно?
Ребус понял ход ее рассуждений.
– Не думаю, что они достигли большего успеха, чем мы, отслеживая финансовые поступления мистера Монтроза. Если они еще не занялись им вплотную, значит, они попросту бездельничают.
– А может, потому, что Монтроза больше не существует? – предположила Шивон.
Ребус согласно кивнул:
– Шивон, а знаешь, какому человеку проще всего исчезнуть?
Немного подумав, она в недоумении пожала плечами.
– Проще всего это сделать тому, кто вообще никогда не существовал, – сказал Ребус и начал собирать бумаги.
По пути к дому Шивон они остановились у китайского ресторана купить поесть.
– Хочу заранее предупредить, – сказала она, – у меня такой бардак, как будто в квартиру угодил снаряд.
Она не сильно преувеличила. Ребус мог легко представить, как она провела этот уик-энд: диски с фильмами из видеопроката, коробка из-под пиццы, пакеты из-под чипсов, шоколадные обертки, снятые с этажерки аудиодиски. Когда она вышла на кухню за тарелками, он спросил, можно ли поставить какую-нибудь музыку.
– Чувствуй себя как дома.
Подойдя к этажерке, Ребус пробежал взглядом по названиям стоящих на ней дисков, о большей части которых совсем не имел представления.
– «Мэссив Этэк»? – спросил он ее, открывая коробку. – Тебе нравится?
– Боюсь, сейчас эта музыка едва ли подойдет. Поставь лучше «Кокто Твинз».
На этажерке стояло четыре диска этой группы. Взяв один, он вставил его в плеер и нажал клавишу. Он успел посмотреть еще несколько дисков, прежде чем она вошла в комнату с подносом.
– Ты правильно ставишь коробки с дисками на этажерку, – отметил он.
– Ты не первый, кто это заметил. Больше того, я и жестяные банки всегда ставлю в буфет так, чтобы видеть наклейку, указывающую ее содержимое.
– Специалисты по организации рабочего места могли бы многому у тебя поучиться.
– Забавно слышать это от тебя: Андреа Томсон предлагала мне побеседовать, после того как убили Лауру.
– Тебе, похоже, она понравилась.
– Кто, Томсон? – переспросила Шивон, валяя дурака.
– Лаура, – язвительно уточнил Ребус, принимая из ее рук тарелку и вилку.
Они принялись открывать картонные коробочки с едой.
– Мне она действительно нравилась, – призналась Шивон, поливая лапшу соевым соусом. Она сидела на диване, Ребус расположился в кресле. – А как тебе это?
– Да как-то еще не задумывался, – ответил Ребус.
– Я про музыку.
– А, музыка отличная.
– Кстати, они из Грейнджмута.
– Там, где в воде присутствуют все химические элементы, какие только существуют на свете, – задумчиво проговорил Ребус, вспоминая бесчисленные нефтяные вышки морских платформ у берегов Грейнджмута, напоминающие дешевую копию декораций к фильму «Бегущий по лезвию», которые он все время видел по пути из Эдинбурга в Туллиаллан. – Все говорит о том, что у тебя был спокойный уик-энд.
– Ммм, – промычала она что-то невнятное, поскольку рот ее был набит овощами.
– Все еще встречаешься с Мозгом?
– Кстати, его зовут Эрик, и мы с ним просто друзья. А ты виделся с Джин в этот уик-энд?
– Да, виделся.
Он вспомнил, что произошло сразу после их расставания, припомнил патрульную машину, сопровождавшую его по улицам, неподалеку от дома Шивон…
– Может, объявим мораторий на взаимные расспросы о том, как обстоят дела на любовном фронте?
Ребус кивком подтвердил, что не возражает, и они молча принялись за еду. Поев, освободили журнальный столик и разложили бумаги. Шивон сказала, что в холодильнике есть несколько бутылок лагера. Увидев принесенные бутылки, Ребус нахмурился: пиво было мексиканское, но Шивон не придала этому значения, поскольку знала, что он выпьет и такое.
Они снова углубились в работу.
– Так кто же все-таки был на приеме в тот вечер? – нарушил молчание Ребус. – У нас есть хоть какое-нибудь описание внешности Монтроза?
– Я почему-то была уверена, что он там был и что каракули на гостевом листе – это не Марлоу и не Мэтьюс…
Она нашла в папке гостевые листы. Проводя расследование, они расспросили всех, кого только можно, но все равно оставалось много неясностей. Народу на приеме было много, и не все были знакомы друг с другом. Она вспомнила, как Худ смоделировал ситуацию на компьютере. Галерея послала сто десять приглашений. Семьдесят пять адресатов приглашения приняли, но не все они оказались в числе гостей, однако другие приглашенные, не ответившие на письма, на приеме были.
– К примеру, Кафферти, – подсказал Ребус.
– Да, к примеру, Кафферти, – согласилась Шивон.
– Так сколько всего человек присутствовало на приеме?
Шивон пожала плечами:
– Это не из области точной науки. Если предположить, что все гости потрудились расписаться в гостевой книге, мы получим число, более-менее близкое к истинному.
– Монтроз расписался.
– Или Мэтьюс…
Он высунул язык, затем потянулся и со стоном изрек:
