– По-вашему, он не понес ущерба от того, что его работы не допустили на выставку колористов?
– Никакого, по крайней мере финансового.
– В смысле?
– У Малколма, как и у любого художника, есть самолюбие. И ему не нравится, когда его куда-то не допускают.
– Вы полагаете, поэтому он и обвиняет Марбера в обманах?
Манн пожал плечами. Он наконец прекратил работать ложечкой и сейчас водил кончиками пальцев сверху вниз по стеклу высокой чашки, определяя температуру кофе.
– Да Малколм и не считает себя колористом: он видит себя лидером этой группы.
– По всей вероятности, между ними произошла ссора.
– Так говорят.
– А вы в это не верите?
– Он посмотрел на нее.
– Вы допрашивали Малколма?
– Еще нет.
– Думаю, вам надо с ним побеседовать. А заодно спросить, зачем он пришел в тот вечер в галерею Эдварда.
Шивон едва не поперхнулась, допивая остатки своего эспрессо. Ее рот словно наполнился грязью, и она снова потянулась к бутылке с водой.
– А вы там были? – спросила она, с трудом произнося слова.
Манн отрицательно покачал головой:
– Меня не пригласили. Но мы, торговцы живописью… мы всегда в курсе того, как идут дела у конкурентов. Мне случилось проезжать мимо на такси. Выставка выглядела по-деловому унылой.
– И вы видели Малколма Нельсона?
Манн кивнул:
– Он стоял на тротуаре, как ребенок у витрины магазина игрушек.
– А почему вы раньше не сказали об этом?
Манн снова впал в задумчивость, отвернулся от нее и стал водить глазами по сторонам.
– Возможно, из-за компании, в которой вы тогда пребывали, – наконец ответил он.
Сев в машину, Шивон посмотрела список непринятых вызовов: трижды звонил Дейви Хайндз. Она позвонила ему в участок Сент-Леонард.
– В чем дело? – спросила она.
– Просто хотел узнать, как прошли похороны.
– Меня там не было.
– Тогда ты в явном меньшинстве. Их посетила добрая половина сотрудников участка Сент-Леонард.
Шивон знала, что они высматривали там тех, кого можно перевести в разряд подозреваемых, фиксировали имена и адреса всех, кто пришел на погребальную церемонию.
– Ты сейчас в участке? – зачем-то спросила она.
– В данный момент я думаю, что я нахожусь в участке. И очень напоминаю себе экипаж байдарки-одиночки в уик-энд, к тому же…
– Помнится, в этот уик-энд ты не работал.
– Но в соревнованиях поучаствовал бы с удовольствием. Кстати, слышала новость?
– Нет.
– Про банковские балансы Марбера… Вроде бы он арендовал сейф где-то вблизи Грентона. И пользовался им в течение последнего месяца. Я побывал там и заглянул в сейф, но он оказался пустым. Хозяин уверяет, что вряд ли Марбер вообще в него заглядывал.
– Тогда зачем ему этот сейф?
– Может, чтобы хранить в нем картины?
– Возможно, – неуверенно согласилась Шивон.
– Ни его секретарю, ни Синтии Бессан ничего не известно об этом сейфе.
– Ты, никак, снова встречался с мадам Синтией? – лукаво спросила Шивон.
– Только затем, чтобы задать пару-тройку вопросов…
– И попутно пропустить пару-тройку стаканов вина?
– Не волнуйся, я взял с собой кое-кого в качестве наставника, вернее дуэньи. – Помолчав, Хайндз спросил: – А если не была на похоронах, то где?
– В городе. Подумываю снова нанести визит художнику.
– Малколму Нельсону? С какой целью?
– Есть новая информация. Нельсон ходил на закрытый просмотр.
– А почему никто об этом не упомянул?
– Я думаю, он не заходил в галерею, а просто потоптался на тротуаре возле здания.
– И кто это сказал?
– Доминик Манн.
– Ты говорила с ним? – спросил Хайндз после недолгой паузы.
– Он сам пригласил меня для разговора, – соврала Шивон.
Она хотела скрыть от Хайндза, что планировала встретиться с Манном без него. Ведь кто знает, а вдруг они и вправду станут напарниками?… Более того, она понимала, что ей необходимо иметь союзника в полицейском участке Сент-Леонард. И не из-за исчезновения Ребуса или появления Дерека Линфорда. Она понимала, что не может быть одновременно во всех местах, значит, поневоле придется зависеть от других – так уж лучше зависеть от выкованных собственными руками союзников, чем от приобретенных врагов. Надеждам на следующий шаг по карьерной лестнице, возможно, не суждено сбыться, но это не значит, что можно позволить себе расслабиться…
– Я не видел никаких следов его приглашения, – докапывался Хайндз.
– Он позвонил мне на мобильник.
– Странно, я постоянно тебе звонил, но твоя мобила все время была выключена…
– А он дозвонился.
Они надолго замолчали. Она поняла, что он мысленно анализирует разговор.
– Ты хочешь, чтобы я присутствовал при разговоре с Нельсоном? – негромко спросил Хайндз, хотя наперед знал, что она ответит.
– Да, – ответила она; ответила слишком поспешно. – Если хочешь, встретимся у его дома?
– Договорились. Через полчасика?
– Отлично, – подхватила она и вдруг, спохватившись, спросила: – Кредитки убитого не засветились?
– Не проявились ни в одном месте.
Это была любопытная деталь: украденные кредитные карты используются спешно и по максимуму до того, как их заблокируют. Эрик рассказывал ей о мошенниках, орудующих в Интернете: интернет-магазины работают двадцать четыре часа семь дней в неделю. Вор может воспользоваться кредитной картой практически мгновенно, а покупки доставят по безопасным адресам. Если, проводя вечер вне дома, вы лишитесь своих карточек, то, когда наутро обнаружите пропажу, будет уже слишком поздно. Так почему же убийца взял карточки и не воспользовался ими? Ответ: для того, чтобы инсценировать нападение с целью ограбления, а на самом деле это вовсе не…
– До встречи у дома Нельсона, – объявила она. Собираясь закончить разговор, словно вспомнив что-то важное, она вдруг сказала: – Постой, у тебя есть телефон Нельсона?
– Где-то есть.
– Лучше сначала позвонить. У него есть другой дом, в Инвереске.
– Если он узнает, что мы едем, не вздумает ли он снова напустить на нас своего адвоката?
– Уверена, ты сумеешь его отговорить. Если он в Инвереске, перезвони, я за тобой заеду.
