– Вы, как я понимаю, эксперт по профпригодности, – подсказала Шивон, избавляя Томсон от дальнейших мучений.
– Так меня иногда называют, – произнесла она после долгого молчания. – Вы ведь работаете вместе с детективом Ребусом, не так ли?
Шивон ничего не оставалось, как согласиться, Томсон не так-то легко было провести.
– Он говорил, что вы против того, чтобы вас называли экспертом.
– Некоторым офицерам это не нравится.
– Можете причислить к ним и меня.
Шивон посмотрела на Хайндза, который подбадривал ее жестами. Линфорд все еще пытался придать лицу сочувственное выражение, но все его усилия были напрасны. Мало практики, предположила Шивон.
– Надеюсь, вы не откажетесь поговорить, чтобы исчерпать вопрос, – предложила Томсон.
– Я пока не слышу никаких вопросов, – холодно отозвалась Шивон. – Послушайте, мисс Томсон, у меня куча дел, с которыми надо…
– Позвольте дать вам мой номер телефона, просто на всякий случай.
Шивон вздохнула:
– Ну хорошо, если вам угодно.
Томсон медленно, цифру за цифрой продиктовала номера служебного и мобильного телефонов. Шивон слушала молча, застыв на месте и не пошевелив ни одним пальцем, чтобы их записать. Голос Томсон стал тихим:
– Вы ведь ничего не записали, верно?
– Ну что вы, не волнуйтесь, я все записала.
Хайндз укоризненно качал головой, неизвестно как догадавшись, что происходит. Подняв карандаш, протянул ей.
– Продиктуйте, пожалуйста, еще раз, – произнесла Шивон в трубку.
Закончив разговор, она сунула клочок бумаги под нос Хайндзу.
– Доволен?
– Я был бы еще более доволен, если бы ты что-нибудь поела.
– И я тоже, – поддержал Хайндза Дерек Линфорд.
Шивон смотрела на телефонные номера Андреа Томсон.
– Дерек, – сказала она, не отрывая взгляда от листка, – у нас с Хайндзом назначена одна очень важная встреча. Не будешь ли ты так любезен, чтобы отвечать на звонки моего телефона? – Она начала просовывать руки в рукава джемпера.
– А где вы будете? – спросил Линфорд, стараясь не показать раздражения. – Если вдруг понадобитесь…
– У тебя же есть номер моего мобильника, – ответила Шивон. – А я всегда на связи.
Они завернули за угол и вошли в так называемый технический блок. Хайндз признался, что никогда и не подозревал о его существовании.
– Раньше это был настоящий технический блок, – объяснила Шивон. – Тут, наверное, стояли паровозы. Они в свое время работали на угле или на чем-то еще. Еще до сих пор остался кусочек железной дороги, а раньше она тянулась до самого Даддингстона.
Теперь там размещалось кафе, они взяли по кексу и по чашке чаю. Откусив первый кусочек, Шивон почувствовала, что она и вправду голодна.
– Ну так что ты обнаружил? – спросила она.
Хайндзу не терпелось рассказать. По выражению его лица она поняла, что он все еще хранит при себе добытую информацию, желая обрушить ее на Шивон и увидеть произведенное впечатление.
– Я разговаривал с людьми, имевшими финансовые отношения с Марбером: с финансистами, управляющим банком, бухгалтером, счетоводом-кассиром…
– И?
– И никаких намеков ни на какое большое поступление. – Хайндз сделал паузу, словно решая, уместно ли было слово «поступление».
– И?
– И тогда я начал проверять расходы. Все они перечислены в выписках из его банковского счета с указанием номеров чеков. Но никаких указаний на то, на кого эти чеки были выписаны. – Шивон кивала головой, показывая, что пока ей все понятно. – Этим, очевидно, и можно объяснить, что один платеж не привлек нашего внимания. – Он снова сделал паузу, давая ясно понять: «нашего внимания» читай «внимания Линфорда»… Пять тысяч фунтов. Счетовод-кассир нашел корешок чека, но на нем, кроме суммы, ничего не было обозначено.
– Чек выписан на частное лицо или на компанию?
– Деньги были сняты с одного из личных счетов Марбера.
– И ты знаешь, кому они предназначались? – Она решила высказать предположение. – Лауре Стаффорд?
Хайндз покачал головой:
– Помнишь нашего друга-художника?…
Шивон недоуменно посмотрела на него:
– Малколма Нельсона? Хайндз кивнул.
– Марбер отвалил Нельсону пять штук? Когда?
– Примерно месяц назад.
– А может, это плата за какую-нибудь работу?
Этот вариант Хайндз уже обдумал.
– Марбер не выставлял Нельсона, если ты помнишь. К тому же выплаты такого рода не производятся с личных счетов. Нет необходимости скрывать то, что никто и так не сможет увидеть.
Шивон глубоко задумалась.
– Нельсон в тот вечер был возле галереи.
– Хотел получить еще денег? – предположил Хайндз.
– Думаешь, он шантажировал Марбера?
– Возможно, а может быть, хотел ему что-нибудь продать. Я вот думаю, часто ли бывает так, что ты, насмерть разругавшись с человеком, потом платишь ему четырехзначную сумму, да еще и конфиденциально?
– Так что все-таки он ему продал? – Шивон, казалось, забыла про голод. Хайндз кивком указал на недоеденный кекс, требуя его доесть.
– Наверно, на этот вопрос следует искать ответа у него самого, – сказал он. – Как только ты съешь все, что у тебя на тарелке…
Нельсон, выполнив указание Шивон, явился в участок Сент-Леонард со своим адвокатом. Обе комнаты для допросов были свободны: команда Ребуса, как говорили, поехала по стоянкам фургонов. Шивон обосновалась в комнате для допросов №2, сев на тот стул, где накануне – во время допроса Донни Дау, закончившегося побегом, – сидел Линфорд.
Нельсон и Уильям Оллисон расположились напротив, а Дейви Хайндз сел рядом с ней. Они решили записать всю встречу на пленку. Это могло повлиять на атмосферу встречи; иногда люди нервничают, зная, что говорят в микрофон… зная о том, что все сказанное может быть впоследствии использовано против них.
– Это будет и вам и нам на пользу, – объяснила Шивон, следуя правилам ведения допроса.
Оллисон четко оговорил условие: будет сделано две копии – одна для криминальной полиции, вторая для его клиента.
После этого перешли к делу. Шивон, включив магнитофон, назвала себя и предложила остальным сделать то же самое. Когда Малколм Нельсон говорил, она внимательно следила за ним. Художник сидел, приподняв брови, словно удивлялся, что вдруг оказался в таком окружении. Волосы на его голове были, как обычно, взъерошены, на нем была толстая свободного покроя рубашка из хлопка, надетая поверх серой футболки. Случайно или намеренно рубашка была застегнута не на ту пуговицу, поэтому половина воротника вместе с пуговицей болталась под шеей.
