– Как вы нам уже говорили, мистер Нельсон, – без предисловий начала Шивон, – в тот вечер, когда был убит Эдвард Марбер, вы были возле галереи.
– Да.
– Напомните, пожалуйста, зачем вы туда пришли.
– Мне было интересно узнать, что происходит на выставке.
– У вас не было других причин?
– Например, каких?
– Вы должны только отвечать на вопросы, Малколм, – перебил его Оллисон. – И не должны добавлять ничего своего.
– Ну хорошо, поскольку мистер Нельсон задал вопрос, – сказала Шивон, – я, пожалуй, попрошу ответить на него своего коллегу.
Хайндз, щелкнув замочком на тоненькой папке, открыл ее и, вынув копию чека, протянул ее через стол.
– Будьте добры, просветите нас, что это? – попросил он.
– Детектив Хайндз, – объявила Шивон, комментируя для записи на пленку действия своего помощника, – показывает мистеру Нельсону и мистеру Оллисону копию чека на пять тысяч фунтов в пользу мистера Нельсона с датой примерно один календарный месяц тому назад. Чек подписан Эдвардом Марбером, деньги сняты с его личного банковского счета.
Когда она закончила, в комнате воцарилось гробовое молчание.
– Могу я проконсультировать моего клиента? – нарушил тишину Оллисон.
– Допрос прерывается в одиннадцать часов сорок минут, – резким отрывистым голосом объявила Шивон, останавливая запись.
Обычно в моменты, подобные этому, ей до смерти хотелось курить. Они с Хайндзом стояли в коридоре напротив двери в комнату для допросов №2; Шивон, зажав в зубах карандаш, нервно переминалась с ноги на ногу. Билл Прайд и Джордж Силверз только что вернулись из Лейта и были готовы доложить ей о первом подробном допросе Донни Дау.
– Он знает, что сядет за убийство жены, – сказал Силверз. – Но клянется, что Марбера не убивал.
– И ты ему веришь? – насмешливо спросила Шивон.
– Это отъявленный мерзавец… я никогда не верю тому, что говорят подобные типы.
– Он немного не в себе из-за убийства жены, – как бы про себя произнес Прайд.
– Как это трогательно! – насмешливо-холодно отреагировала Шивон.
– Так мы будем предъявлять ему обвинение в убийстве Марбера? – поинтересовался Хайндз. – Хотя появился еще один подозреваемый…
– В таком случае, – раздался чей-то голос, – что вы здесь делаете?
Это была Джилл Темплер. Еще накануне они сообщили ей, что хотят пригласить на допрос Нельсона, и она это одобрила. Но сейчас она стояла в позе начальницы, ждущей доклада о результатах, – расставив ноги и уперев руки в бока.
– Он консультируется со своим адвокатом, – объяснила Шивон.
– Сказал уже что-нибудь?
– Мы только-только предъявили ему чек.
Темплер перевела пристальный взгляд на Прайда.
– Вы, я уверена, привезли из Лейта радостные новости?
– Не совсем.
Она шумно выдохнула.
– Надо наконец прекратить топтаться на месте. – Она старалась говорить потише, чтобы не слышали художник и его адвокат, но, несмотря на это, в ее тихом голосе отчетливо слышались и нетерпение, и неудовлетворенность.
– Да, мэм, – так же вполголоса произнес Дейви Хайндз и повернул голову на скрип двери комнаты для допросов №2: на пороге стоял Уильям Оллисон.
– Мы готовы, – объявил он.
Шивон и Хайндз вернулись в комнату. Закрыв дверь и включив магнитофон, они снова заняли свои места за столом. Запустив пальцы в волосы, Нельсон еще больше их взъерошил. Он несколько раз открывал рот, чтобы заговорить.
– Ну начинайте, Малколм, ведь вы уже готовы, – подбодрил его адвокат.
Нельсон откинулся на спинку стула и уставился в потолок.
– Эдвард Марбер дал мне пять тысяч фунтов для того, чтобы я перестал докучать ему. Он хотел, чтобы я либо замолчал, либо уехал.
– По какой причине?
– Потому что люди начинали прислушиваться, когда я говорил о его мошенничестве.
– Вы просили его дать вам эти деньги?
Нельсон отрицательно покачал головой.
– Вам нужно ответить вслух, чтобы ответ был записан на пленку.
– Я ни о чем его не просил, – четко произнес Нельсон. – Он сам пришел ко мне. Сначала он предложил мне тысячу, но под конец сумма возросла до пяти.
– А в тот вечер вы пришли в галерею, потому что хотели получить еще? – спросил Хайндз.
– Нет.
– Вы хотели увидеть, насколько успешным был показ, – подсказала Шивон, – а это наводит на мысль, не собирались ли вы увеличить плату за то, что прекратите докучать Марберу. Ведь вы же в конце концов получили деньги, так почему вы продолжали донимать Марбера?
– Да если бы я хотел докучать ему, я вошел бы внутрь, логично?
– А может быть, вы хотели добиться своего, спокойно поговорив…
Нельсон решительно завертел головой.
– Я вообще не приближался к этому человеку.
– Нет, приближались.
– Я хотел сказать, что не говорил с ним.
– Вы были удовлетворены, получив пять тысяч? – спросил Хайндз.
– Не скажу, что я был удовлетворен… это было как бы подтверждение моей правоты. Я взял их, потому что это были пять тысяч, полученные им обманным путем, которые он уже не истратит.
Художник с хрустом провел ладонями по щекам, заросшим густой однодневной щетиной.
– А что вы почувствовали, когда узнали о его смерти? – задала вопрос Шивон, глядя прямо в глаза Нельсону.
– Честно сказать, даже некоторое удовольствие. Я знаю, это звучит не по-человечески, но все равно…
– А вы не задумывались над тем, что мы начнем интересоваться вашими отношениями с мистером Марбером? – спросила Шивон.
Нельсон кивнул.
– Вы не боялись, что мы станем выяснять причину этого платежа?
Он кивнул еще раз.
– Почему же вы нам сами об этом не сказали?
– Я понимал, как бы это выглядело, – ответил он застенчивым голосом.
– И как, по-вашему, это выглядит?
– Так, будто у меня был мотив, возможности и все прочее. – Он по-прежнему не мог отвести глаз от ее взгляда. – Разве не так?
– Если вы ничего не сделали, – сказала она, – то и волноваться не о чем.
Он склонил голову чуть набок.
– У вас интересное лицо, сержант Кларк. Как по-вашему, мне представится возможность написать ваш портрет, когда это все закончится?
– Давайте пока остановимся на настоящем, мистер Нельсон. Расскажите об этом чеке. Как у вас оказалась эта сумма? Она была вам переведена или вы получили ее при встрече?
