– Дейви говорит, что ты ревнива…
Филлида Хоуз сидела на своем месте, и на ее круглом, как луна, лице сразу после обеденного перерыва появилось тревожное выражение, она все посматривала то на часы, то на дверь, надеясь, что Алан Уорд еще раз ее навестит. Но никто из комнаты для допросов №1 не появился и даже не промелькнул у дверей. Неожиданно Хоуз пригласила Шивон посидеть где-нибудь вместе после работы.
– Прости, Фил, – соврала Шивон, – у меня уже кое-что назначено.
Меньше всего ей сейчас хотелось слушать жалобы на охладевшего Уорда и утешать Хоуз, которой не терпелось выплакаться. Но Силверз и Грант Худ договорились пропустить по кружке пива, и Хоуз присоединилась к ним. Хайндз тоже был не прочь пойти с ними, и в конце концов все получилось, как он и хотел.
– И я бы не прочь пропустить кружечку, – сказал он, пытаясь не показывать охватившего его безысходного отчаяния.
– Я тоже могу составить вам компанию, – предложил Линфорд, – если вы не против.
– Чем больше, тем лучше, – ответила Хоуз. – Шивон, так ты точно не можешь?
– Нет, – ответила Шивон. – Тем не менее спасибо за приглашение.
В шесть она осталась в офисе одна. В наступившей тишине слышалось лишь негромкое жужжание ламп дневного света. Темплер уже давно была на каком-то совещании в Большом доме. Руководству не терпелось узнать, насколько продвинулось расследование убийства Марбера. Оторвав взгляд от Стены смерти, Шивон поняла, что если докладывать начальству по существу, то докладывать придется очень немного.
А его, как всегда, чрезвычайно интересовал результат. Особенно в тех случаях, когда были допущены какие-нибудь ошибки или к разработке принимались версии, не требующие больших усилий и времени. Ему очень хотелось повесить убийство на Донни Дау или Малколма Нельсона, даже если для этого пришлось бы кое-что притянуть за уши…
Много лет назад один из преподавателей колледжа как-то сказал ей: важен не результат, важно то, как вы его получили. Он имел в виду, что необходимо играть в открытую, прислушиваться и быть восприимчивым к чужим мнениям; быть уверенным, что в деле нет никаких скрытых проколов, иначе государственный обвинитель или коронер отфутболит дело назад для дополнительного расследования. Только суд должен решать, виновен обвиняемый или нет, а работа следователя заключается лишь в том, чтобы сшить все кусочки в одно целое…
Она перевела взгляд на письменный стол. Ее блокнот был весь исчеркан синими и черными каракулями и закорючками, но не все оставила ее рука. Она знала о своей привычке, разговаривая по телефону, рисовать спирали. А иногда кубы. Или прямоугольники, расчерченные под государственный флаг Соединенного Королевства. Один из рисунков сделал Хей-Хо Силверз: стрела и кактус – это его излюбленные символы. Некоторые никогда машинально не марают бумагу. Она не могла припомнить, чтобы когда-нибудь такое делал Ребус или Дерек Линфорд. Для них это значило бы бесполезно растрачивать внимание. Она задумалась, какую информацию о ней мог бы почерпнуть из ее каракулей психолог или почерковед. Спираль, возможно, была бы истолкована как ее способ придать какую-то форму хаосу, царящему в расследовании. Кубы и флаги? Это как-никак вещи со строгой структурой. Стрелы и кактусы… тут она не смогла ничего придумать.
Одно имя в ее блокноте было обведено овалом, над верхней дугой которого был написан номер телефона.
Эллен Демпси.
А ведь Кафферти сказал тогда… У Эллен Демпси есть «друзья». А что это за друзья? Что это за люди, с которыми Кафферти не хочет связываться?
– Так вот что сделало с тобой повышение… – сказал Ребус. Он стоял в дверях, прислонившись плечом к косяку.
– И долго ты за мной наблюдаешь?
– Не волнуйся, я не собираюсь за тобой шпионить. – Он вошел в комнату. – А что, все уже свалили?
– У тебя потрясающая наблюдательность.
– Прежние способности к логическим умозаключениям еще не совсем покинули свою обитель. – Ребус похлопал себя по лбу.
Его стул стоял возле стола, за которым сидел Линфорд. Он откатил его и установил напротив стула Шивон.
– Не позволяй этому придурку сидеть на моем стуле, – скривился он.
– На твоем стуле? А мне казалось, ты спер его из прежнего кабинета Фармера.
– Джилл же не захотела на нем сидеть, – сказал в свое оправдание Ребус, устраиваясь поудобнее. – Так что у вас в меню на сегодняшний вечер?
– Вероятнее всего, бобы с тостами. Устраивает?
Он сделал вид, что серьезно обдумывает этот вариант, укладывая при этом ноги на стол.
– Может быть, лучше boeuf en croute
[29]
и бутылка хорошего вина?
– Джин звонила? – вместо ответа спросила Шивон.
Ребус кивнул.
– Я хотел поблагодарить тебя за содействие нашему примирению.
– И где же вы встречаетесь?
– В «Номере один».
Шивон присвистнула:
– А там дают коробочки, чтобы взять недоеденное с собой?
– Думаю, что ради одной или двух костей беспокоиться не стоит. Что ты читаешь?
Вопрос вернул ее к тому, чем она занималась до его прихода.
– Здесь было записано имя Эллен Демпси, причем поверх других записей. Я просто хотела снова записать его, чтобы не забыть…
– О чем?
– Я думаю, с ней стоит пообщаться.
– По причине?
– По той причине, что Кафферти сказал, будто у нее есть друзья.
– Ты не думаешь, что Марбера убил Донни Дау?
Она отрицательно покачала головой:
– Конечно, я могу и ошибаться.
– А этот тип, художник? Я слышал, ты и его допрашивала…
– Было дело. Он получил от Марбера деньги, обещав не рассказывать о его махинациях.
– Но обещания не сдержал.
– Да…
– А ты и его не считаешь убийцей?
Она пожала плечами, изобразив на лице полное недоумение.
– Может, вообще к этому никто из них не причастен. Может, его убил какой-нибудь подросток и смылся.
Она улыбнулась:
– Известен ли хоть один случай во всей мировой истории, чтобы кто-то реально использовал этот довод в качестве алиби?
– Могу с полной уверенностью заявить, что в детстве пытался. А ты нет?
– Сомневаюсь, чтобы мои родители в это поверили.
– Я же не говорю, что чьи-то родители могли купиться на такое. Но почему бы ребенку не попытать счастья…
Слушая его, она задумчиво кивала головой.
– Ни у Дау ни у Нельсона в ту ночь, когда убили Марбера, нет алиби. Да и то, что рассказывает Кафферти, не внушает большого доверия…
