— Вряд ли это получится, Джеймс. В конце концов, ведь это от Тири ты узнал о ее увлечении смертью? — Джеймс молчал. — Думаю, ты немного влюбился в Тири.
— С чего вы это взяли? — насмешливо протянул подросток.
— Ну, для начала, ты приехал на Кокберн-стрит, чтобы снять ее на фото.
— Я много фотографий делал.
— Но ее фотографию ты заложил в книгу, которую потом дал почитать Ли. Тебе не нравилось, что Тири с ним спит, да? Не понравилось, когда Джарвис и Реншоу сказали тебе, что обнаружили ее веб-сайт, где можно наблюдать ее в спальне. — Ребус помолчал. — Ну как, я прав?
— Вам многое известно, инспектор.
Ребус покачал головой:
— Но сколько же мне еще остается неизвестным, Джеймс! Я надеюсь, что, может быть, ты поможешь мне заполнить пробелы.
— Тебе не следует ничего говорить, Джеймс, — прохрипел отец. — Ты несовершеннолетний… есть законы, которые защищают тебя. Ты перенес травму… Ни один наш суд не станет… — Он взглянул на детективов. — Без сомнения, ему необходимо присутствие адвоката, не так ли?
— Мне не нужен адвокат, — отрезал Джеймс.
— Но он должен у тебя быть! — Слова Джеймса, казалось, ошеломили Белла.
Сын нагло улыбнулся:
— Знаешь, папа, сейчас речь идет уже не о тебе. Дело во мне. Только из-за меня ты попадешь на первые страницы газет, но слава эта будет дурная. А на случай, если ты запамятовал или не обратил на это внимания, я больше не несовершеннолетний — мне восемнадцать. Возраст достаточный, чтобы голосовать и делать еще множество других вещей. — Джеймс, казалось, ждал возражения, но его не последовало. И он опять повернулся к Ребусу: — Так что вам надо узнать?
— Я прав относительно Тири?
— О том, что она спит с Ли, мне было известно.
— Когда ты дал ему эту книгу, ты намеренно вложил в нее фото?
— Должно быть.
— В надежде, что он увидит фотографию, а дальше? — Ребус смотрел, как пожимает плечами Джеймс. — Возможно, тебе было достаточно дать ему понять, что тебе она тоже нравится? — Ребус помолчал. — Но почему именно эту книгу ты выбрал?
Джеймс смерил его взглядом:
— Потому что Ли хотел ее прочитать. Он знал об этой истории, как парень выбросился из самолета навстречу своей смерти. Он не был… — Казалось, Джеймс не мог подобрать слов. Он перевел дух. — Он был глубоко несчастным человеком, вы должны это понять.
— В каком смысле «несчастным»?
Нужное слово наконец-то явилось Джеймсу.
— Терзаемым призраками, — сказал он. — У меня всегда было такое чувство, что его терзают призраки.
В комнате на секунду наступило молчание, которое прервал Ребус:
— Ты добыл пистолет в квартире Ли?
— Да.
— Без его ведома?
Джеймс мотнул головой.
— Тебе было известно о «брококе»? — спросил Бобби Хоган, стараясь не выдать голосом волнения. Джеймс кивнул.
— Но как случилось, что Ли явился в школу? — спросил Ребус.
— Я оставил ему записку, но не ожидал, что он так быстро обнаружит ее.
— Тогда каков же был твой план, Джеймс?
— Просто войти в комнату отдыха — обычно в ней находились только эти двое — и убить их.
— Совершенно хладнокровно убить?
— Да.
— Двух ребят, не сделавших тебе ничего дурного?
— Ну, двумя будет меньше на этой планете. В сравнении с тайфунами, ураганами, землетрясениями, голодом…
— И ты потому так и сделал, что это не имеет никакого значения?
Джеймс подумал:
— Может быть.
Ребус опустил взгляд вниз, на лежавший на полу ковер, пытаясь совладать с нараставшим в нем гневом. Мои родные, моя кровь.
— Все произошло так быстро, — продолжал Джеймс. — Меня поразило, как спокоен я был. Пиф-паф — и вот тебе два тела… Ли вошел, когда я выстрелил во второго. Он просто стоял и смотрел. Я тоже. Мы оба не совсем знали, что же теперь делать. — Джеймс улыбнулся при этом воспоминании. — Потом он протянул руку за пистолетом, и я отдал ему его. — Улыбка исчезла с его лица. — Меньше всего я ожидал, что этот недоумок направит его себе в голову.
— Как ты думаешь, почему он это сделал?
Джеймс медленно покачал головой.
— Я все время, с первого же момента, пытаюсь это понять… А вы знаете почему? — Он спросил это даже как-то жалобно. У Ребуса было на этот счет несколько теорий: потому что пистолет принадлежал ему, ждал, что набегут профессионалы, включая военных, начнут вынюхивать и выпытывать, потому что это был выход…
Потому что хотел избавиться от терзавших его призраков.
— И ты взял пистолет, выстрелил себе в плечо, — тихо произнес Ребус, — а потом вложил пистолет обратно ему в руку.
— Да. В другой руке у него была моя записка. Я взял и ее.
— Ну а отпечатки пальцев?
— Я сделал так, как делают в фильмах, — обтер пистолет моей рубашкой.
— Но ведь когда ты входил в ту комнату, ты, наверное, был готов к тому, что все узнают о твоем поступке. Почему же ты неожиданно решил это скрыть?
Подросток передернул плечами:
— Может быть, потому, что представился случай. Да разве поймешь, почему в трудный момент поступаешь так, а не иначе? — Он повернулся к отцу: — Тут уж вступают в дело инстинкты. Эти странные темные полумысли…
И именно в это мгновение отец не выдержал. Он бросился на Джеймса, ухватил его за шею и с ним вместе повалился поперек дивана, а затем — на пол.
— Ах ты, маленький мерзавец! — вопил Джек Белл. — Да ты понимаешь, что наделал? Ты уничтожил меня! Растерзал на клочки! На мелкие клочки!
Ребус с Хоганом разняли их. Отец все не мог угомониться — продолжал рычать и выкрикивать ругательства. По сравнению с ним сын казался безмятежно спокойным. Он глядел, как неистовствует отец, словно этому предназначено было стать дорогим воспоминанием на долгие-долгие годы. Открылась дверь, и в ней возникла Кейт. Ребусу хотелось, чтобы Джеймс Белл рухнул перед девушкой на колени, вымаливая прощение. Кейт окидывала взглядом присутствующих, пытаясь понять, что происходит.
— Джек? — мягко и вопросительно произнесла она.
Джек Белл взглянул на нее, словно не узнавая. Ребус все еще крепко сжимал члена парламента, обхватив его сзади.
— Уходи отсюда, Кейт, — попросил девушку Ребус. — Иди домой.
— Но я не понимаю…
Джеймс Белл, совершенно равнодушно воспринимавший державшие его руки Хогана, взглянул на дверь, потом туда, где стояли его отец и Ребус. По лицу его расползлась улыбка:
