— Наверное, я много потеряла, — заметила Шивон.
— Очень много. У меня печенка до сих пор отваливается.
— А что вы такое пили? — заинтересовался Мейсон.
— Опыта набираешься? — Джексон подмигнула напарнику и повернулась к Шивон: — Хочешь почту нам подсунуть? — Она кивнула в сторону конверта.
— Можешь отвезти? Это в судебную экспертизу в Хоуденхолле и передать, если удастся, в собственные руки вот ему. — Шивон похлопала по конверту там, где значилось имя Даффа.
— Вызовов немного, а крюк небольшой.
— Я пообещала, что доставят в пределах часа.
— Такому водителю, как Тони, это раз плюнуть, — заметил Мейсон.
Джексон пропустила это мимо ушей.
— Пронесся слух, что тебя в шоферы отрядили, Шивон.
Шивон поджала губы:
— Всего на несколько дней.
— Как это ему удалось сотворить такое с руками?
Шивон пристально посмотрела на Джексон:
— Не знаю, Тони. А что говорят местные сплетники?
— Да много чего говорят. Всякое называют — начиная от драки и кончая жаровнями.
— По-моему, одно вовсе не исключает другого.
— Там, где дело касается инспектора Ребуса, не исключается что бы то ни было. — Джексон криво усмехнулась и протянула руку за конвертом. — А тебе, Шивон, ставим на вид.
— В пятницу буду, если примете.
— Обещаешь?
— Честное сыщицкое.
— Иными словами, еще не ясно?
— Полной ясности не бывает, Тони, ты же знаешь.
Джексон взглянула куда-то за спину Шивон.
— Вот, не поминай лиха… — пробормотала она, вновь садясь за руль.
Шивон обернулась. Стоя в дверях, на нее глядел Ребус. Она не знала, когда он вошел. Видел ли он передачу конверта из рук в руки? Мотор заурчал, она отступила в сторону, машина тронулась. Ребус вскрыл пачку сигарет и теперь зубами выуживал одну.
— Забавно, как легко приспосабливаются люди, — сказала, подходя к нему, Шивон.
— Я собираюсь расширить репертуар, — сказал Ребус. — Попробую играть на пианино носом. — Вытащив зажигалку, он с третьей попытки закурил и стал пускать дым.
— Спасибо, что оставил меня одну, голодную и холодную.
— Здесь не холодно.
— Я имела в виду…
— Знаю, что ты имела в виду. — Он задержал на ней взгляд. — Я просто хотел послушать, как станет выкручиваться Джонсон.
— Джонсон?
— Павлин Джонсон. — Он увидел, что она сосредоточенно щурится. — Он сам так себя называет.
— Почему?
— Ну, ты же видела, как он одет.
— Я про то, почему он тебе понадобился?
— Мне он интересен.
— Есть какая-нибудь особая причина?
Ребус лишь пожал плечами.
— Кто он такой, строго говоря? — спросила Шивон. — И надо ли мне с ним знакомиться?
— Ничтожество, мелкая сошка, но такие и бывают подчас особенно опасными. Продает муляжи оружия всем желающим, похоже, иногда приторговывает и настоящим, укрывает краденое, легкие наркотики у него тоже можно раздобыть — пригоршню гашиша, ну и так далее.
— И где же он промышляет?
Ребус словно бы задумался:
— Где-то в районе Бердихауса.
Но она слишком хорошо знала его, чтобы попасться на эту удочку.
— Бердихауса?
— Ну, в том направлении.
Он смял во рту сигарету.
— Я могла бы, конечно, заглянуть в его досье. — Она выдержала взгляд Ребуса, и он, моргнув, сдался первым:
— Саутхаус, Бердихаус — там где-то…
Колечки дыма возле его рта почему-то привели ей на память быка с кольцом в носу.
— То есть совсем рядом с Грейсмаунтом?
Он пожал плечами:
— Ну при чем тут география!
— Это там, где Ферстоун бывал… его грядка. Два подонка вряд ли не знали друг друга, правда?
— Возможно, и знали.
— Джон…
— Что было в том конверте?
Теперь был ее черед сделать каменное лицо:
— Не переводи разговор на другое.
— Тот разговор окончен. Что было в конверте?
— Одна пустяковина, нечего беспокоиться. Не заморачивайте свою умную голову, инспектор Ребус.
— Вот теперь я по-настоящему забеспокоился.
— Да правда же — пустяк, и больше ничего.
Выждав немного, Ребус медленно кивнул:
— Это все потому, что ты твердо стоишь на своих двоих?
— Именно.
Он наклонил голову, выплевывая окурок. Раздавил его носком ботинка.
— Знаешь, не надо заезжать за мной.
Она кивнула:
— Хорошо. Я найду, чем заняться.
Он попытался найти благовидный предлог, чтобы вернуть все как было, и, не найдя, тут же сдался:
— Ладно. Давай-ка удерем отсюда поскорее, пока Джилл Темплер не придумала, чем бы еще нас уконтрапупить.
— Хорошо, — согласилась Шивон. — А пока я буду за рулем, ты расскажешь мне все о мистере Павлине Джонсоне. — Она помолчала. — Кстати, назови-ка первую тройку в тест-таблице шотландских рок- и поп-исполнителей!
— Почему ты спрашиваешь?
— Быстро! Первые имена, что приходят в голову!
Секунду Ребус собирался с мыслями:
— «Назарет», Алекс Харви, «Деакон блю».
— А Род Стюарт?
— Но он не шотландец…
— И все же при желании включить можно.
— Тогда найдется место и ему сразу же после Яна Стюарта. Но сперва на ум приходят Джон Мартин, Джек Брюс, Ян Андерсон… да, не забыть еще Донована и струнную группу «Невероятные»… Лулу и Мэгги Белл…
Шивон закатила глаза:
— Наверное, поздно говорить, что лучше бы я тебя не спрашивала?
— Конечно, поздно, — отозвался Ребус, пробираясь к своему креслу рядом с водительским. — А еще Фрэнки Миллер… «Простаки» в лучший свой период… И я всегда питал слабость к Пэллас…
Шивон стояла возле дверцы водителя, сжимая ее ручку, но не влезая. Изнутри доносился голос Ребуса, перечислявшего все новые и новые имена. Говорил он громко, так, чтобы она расслышала каждое.
— Не из тех мест, где я обычно провожу время, — пробормотал доктор Керт. Высокого, тощего, его называли гробовщиком. Почти шестидесятилетний, с длинным лицом, обвислыми щеками, под глазами мешки. Есть такие собаки-ищейки, думал Ребус.
