— Ты говорил «выпьем по одной».
— Ну, за компанию! — И он показал ей свою почти пустую кружку. Но она лишь покачала головой.
— Я знаю, куда ты клонишь, — сказала она, и Ребус попытался принять вид оскорбленной невинности, отлично понимая, что ни на секунду не обманет ее этим. В общую сумятицу влились еще несколько завсегдатаев. В заднем зале за столиком сидели трое женщин, и, кроме них, посетителей не было, зато в переднем из женщин была только Шивон. Она морщила нос от всей этой толчеи и шума, с каждой минутой становившегося все оглушительней. Потом она поднесла к губам свою кружку, осушив ее до конца.
— Ну идем же! — сказала она.
— Куда? — Ребус притворно нахмурился, но она лишь покачала головой. — Я сдал свой пиджак. — Пиджак он сдал из дипломатических соображений, надеясь показать, как ему хорошо и вольготно в этом баре.
— Тогда сходи за ним, — распорядилась она.
Он повиновался и, прежде чем сопроводить ее на улицу, не забыл выглотать остатки из своей кружки.
— Продышимся, — сказала она.
Машина была припаркована на Норт-Касл-стрит, но они миновали ее и пешком направились на Джордж-стрит. Прямо перед ними высилась освещенная громада Замка, ярко выделяясь на фоне чернильной темноты неба. У Ребуса ныли ноги — последствие его прогулки по Джуре.
— Многовато свежего воздуха на один раз, как мне кажется.
— Держу пари, что для тебя сегодняшняя прогулка была самой долгой за весь год, — с улыбкой ответила Шивон.
— За десять лет, — поправил ее Ребус. Замешкавшись перед ступеньками лестницы, она стала спускаться. Выбранный ею бар примостился внизу, ниже уровня тротуара, а над ним располагался магазин. Интерьер был элегантный — полумрак и тихая музыка.
— Ты впервые здесь? — осведомилась Шивон.
— А ты как думаешь?
Он направился к барной стойке, но она потянула его за руку, указывая на кабинку.
— Здесь обслуживают официанты, — сказала она, когда они уселись. Официантка уже стояла наготове. Шивон заказала джин с тоником, Ребус — солодовый напиток. Когда напиток прибыл, он поднял стакан, разглядывая его и словно не одобряя количества в нем алкоголя. Шивон помешивала в стакане, давя ломтик лайма о кубики льда.
— Счет пока не закрывать? — спросила официантка.
— Да, пожалуйста, — сказала Шивон. И потом, когда официантка удалилась, спросила: — Ну что, продвинулись мы в понимании, почему Хердман застрелил мальчишек?
Ребус пожал плечами:
— Похоже, мы выясним это лишь в самом конце.
— А до этого момента…
— Полезным может оказаться что угодно, — заметил Ребус, понимая, что Шивон собиралась сказать нечто иное. Он поднес к губам стакан, но тот уже был пуст. Официантки видно не было. За стойкой один из служащих смешивал коктейль.
— Вечером в пятницу, когда мы шли от железнодорожных путей, — заговорила Шивон, — Сильверс сказал мне одну вещь. — Она сделала паузу. — Он сказал, что дело Хердмана передано на контроль в управление, в Отдел ДМС.
— Что ж, разумно, — буркнул Ребус. Но расследование, которое вели Клеверхаус и Ормистон, исключало всякое касательство к нему его и Шивон. — Кажется, группа такая была — «ДМС» или так называлась компания звукозаписи Элтона Джона?
Шивон энергично закивала:
— Группа «ДМС», пела рэп.
— И неплохо вроде пела.
— Да уж получше, чем «Роллинг стоунз».
— Не обижайте «Роллингов», сержант Кларк. Никого из твоих любимцев и на свете не было бы, если б не они.
— Думаю, тебе не раз приходилось спорить насчет этого, отстаивая честь «Роллингов».
Она опять принялась помешивать напиток. Официантка по-прежнему не появлялась.
— Пойду попрошу налить, — сказал он, вылезая из кабинки. Напрасно Шивон упомянула железнодорожные пути и вечер пятницы. Всю неделю он не мог отделаться от мыслей об Энди Каллисе, думал о том, как маленькие перестановки в последовательности событий, их времени и места могли бы спасти его. Возможно, это же могло бы спасти и Ли Хердмана… И помешало бы Роберту Найлсу убить жену.
И Ребус не ошпарил бы рук.
Все сводится к мелким случайностям; стоит поправить одну какую-нибудь мелочь, и будущее меняется как по волшебству. Он знал, что ученые открыли что-то о тропических бабочках, как те передают сообщения, махая крыльями. Может, и ему стоит помахать руками, и тогда наконец его обслужат. Бармен, отвернувшись от Ребуса, наливал в стакан жидкость ярко-розового цвета. Стойка была двойной, делившей зал пополам. В другой половине народу было не так много. И клиенты, и убранство зала там были в точности такие же — мягкие кресла, кабинки. Ребус понимал, что опоздал сюда лет на тридцать. Там на банкетке развалился молодой человек — руки за спиной, ноги скрещены. Развязный, уверенный в себе, он хотел, чтобы его видели все.
Все, но не Ребус. Бармен изъявил готовность принять у Ребуса его заказ, но тот, покачав головой, прошел в конец стойки, а оттуда в короткий коридорчик, ведший в другую половину зала. И вот он уже перед Павлином Джонсоном.
— Мистер Ребус… — Джонсон уронил руки и поглядел по сторонам, словно ожидая увидеть дополнительные полицейские силы. — Наш щеголь-инспектор собственной персоной! Ищете кого-то из своих?
— Да не то чтобы очень… — Ребус скользнул на место напротив Джонсона. В полумраке гавайская рубашка Джонсона не казалась столь уж безвкусно-яркой. Подошла новая официантка, и Ребус заказал двойную порцию виски.
— За счет моего друга, — добавил он, кивнув через стол.
Джонсон, великодушно пожав плечами, заказал для себя еще бокал «мерло».
— Значит, наша встреча — это чистая случайность и совпадение? — спросил он.
— Где твоя шавка? — Ребус поглядел по сторонам.
— Маленький Злыдня рылом не вышел посещать заведения такого ранга.
— Ты привязал его снаружи у входа?
Джонсон осклабился:
— Нет, время от времени я спускаю его с поводка.
— Хозяин за это может поплатиться штрафом.
— Нет, кусает он, лишь когда Павлин говорит «фас».
Джонсон допил остатки вина, потому что прибыл новый заказ. Между стаканами официантка поставила вазочку с рисовыми крекерами.
— Ну, так будем здоровы! — Джонсон приподнял стакан.
Ребус пропустил эти слова мимо ушей.
— Признаться, я думал о тебе.
— И думал самое хорошее, как я полагаю.
— Как ни смешно, нет. — Ребус наклонился через стол и понизил голос. — Можно даже сказать, что, умей ты читать чужие мысли, от моих ты пришел бы в ужас. — Слова эти насторожили Джонсона. Теперь он был весь внимание. — Знаешь, кто погиб в прошлую пятницу? Энди Каллис. Помнишь его, а?
