Ребус знал, кого ожидал Хердман: возможно, не Симмса и Уайтред как таковых, но людей, с ними схожих, которые пожелали бы увезти его для допросов… насчет Джуры, рухнувшего вертолета, бумаг, осевших на деревьях. Что-то, унесенное Хердманом с места катастрофы… не мог ли это украсть один из ребят? Возможно, на вечеринке? Но погибшие мальчики с Хердманом знакомы не были и на вечеринках не присутствовали. Присутствовал лишь Джеймс Белл, единственный оставшийся в живых. Ребус сел в кресло Хердмана, положил руки на подлокотники. Застрелить двух других, чтобы напугать Джеймса? Чтобы тот признался? Нет, нет и еще раз нет, потому что тогда зачем стрелять в себя? Джеймс Белл… такой сдержанный, такой на вид невозмутимый… листает журналы, посвященные оружию, изучает модель, которая ранила его. Еще один интересный экземпляр.
Ребус тихонько потер лоб рукой в перчатке. Он чувствовал, что ответ где-то близко, так близко, что он почти пробует его на вкус. Он опять встал и, пройдя в кухню, открыл холодильник. Там была еда — нетронутый пакетик сыра, несколько ломтиков бекона и упаковка яиц. Еда мертвеца, подумал он. Нет, есть ее я не могу. Вместо этого он направился в спальню. Света там он не стал зажигать — достаточно и того, что падал из открытой двери.
Кто был Ли Хердман? Человек, пренебрегший карьерой и семьей и бежавший на север. В одиночку начавший здесь дело, живший в маленькой квартирке, проводивший время на берегу, где его катера при необходимости всегда могли помочь ему скрыться. Никаких тесных контактов. Кажется, Бримсон был единственным другом Хердмана среди близких ему по возрасту. Вместо этого он тянулся к обществу подростков, потому что знал, что они будут откровенны с ним, знал, что с ними он найдет общий язык, что будет внушать им уважение. Но не все подростки подходили ему, а только одиночки, аутсайдеры, одного с ним поля ягоды. Ребуса вдруг осенила мысль, что и Бримсон работал в одиночку и мало с кем был связан, если вообще был с кем-то связан. И столько же времени проводил в отдалении от мира. И тоже бывший военнослужащий.
Внезапно Ребус услышал легкий стук. Он замер, пытаясь определить его источник. Стучат внизу? Нет, в дверь. Кто-то стучал в дверь. Ребус на цыпочках прошел через холл и приник к глазку. Лицо было ему знакомо, и он открыл дверь.
— Добрый вечер, Джеймс, — сказал он. — Рад видеть тебя вновь на ногах.
Джеймс Белл не сразу узнал Ребуса, но через секунду уже кивнул, глядя через его плечо дальше в холл.
— Я увидел свет и удивился, кто бы это мог быть.
Ребус открыл дверь пошире:
— Войдешь?
— А можно?
— Кроме меня, тут никого нет.
— Я просто подумал, может, вы обыск производите или что-нибудь…
— Нет-нет, ничего такого. — Движением подбородка Ребус пригласил его войти, и тот вошел.
Левая рука мальчика все еще была на перевязи, и правой рукой он поддерживал ее. На плечи было накинуто длинное черное пальто, которое, распахиваясь при ходьбе, обнаруживало малиновую подкладку. — Как это тебя сюда занесло?
— Просто гулял.
— Далековато от дома, надо сказать.
Джеймс быстро взглянул на него:
— Вы были у меня дома… так что можете понять.
Ребус кивнул, опять запирая дверь:
— Хотелось уйти подальше от мамы?
— Да. — Джеймс оглядел холл с таким видом, будто видел его в первый раз. — И от отца тоже.
— Отец по-прежнему весь в делах?
— Да кто его знает…
— По-моему, я так и не спросил у тебя одну вещь… — сказал Ребус.
— Какую?
— Сколько раз ты бывал здесь?
Джеймс пожал правым плечом:
— Не так чтобы очень много.
Ребус повел его в гостиную.
— И все-таки ты не ответил, что привело тебя сюда.
— По-моему, я сказал.
— Слишком кратко.
— По-моему, гулять в Саут-Квинсферри ничуть не хуже, чем в других местах.
— Но не пешком же ты пришел сюда из Баритона?
Джеймс покачал головой:
— Я пересаживался с автобуса на автобус — хотелось убраться подальше. Один из них в конце концов и привез меня сюда. А когда я увидел свет в окнах…
— Ты подумал: кто бы это мог быть? И кого же ты ожидал здесь увидеть?
— Наверно, полицию. Кого же еще? — Он оглядывал комнату. — Вообще-то была здесь одна вещь…
— Да?
— Моя книжка. Ли взял ее у меня, и я подумал, что хорошо бы ее забрать, пока… ну, пока из квартиры все не вынесут.
— Правильная мысль.
Рука Джеймса поползла к раненому плечу.
— Свербит как черт, можете поверить?
— Могу.
Джеймс вдруг улыбнулся:
— Мне как-то неудобно… по-моему, я забыл вашу фамилию.
— Ребус. Детектив-инспектор. Парень кивнул:
— Отец упоминал вашу фамилию.
— И конечно, в самом лестном контексте. Было трудно, глядя в глаза сына, не видеть за
его спиной фигуры отца.
— Боюсь, что ему всюду мерещится некомпетентность. Родственники тоже не представляют исключения.
Ребус примостился на боковину дивана, указав Джеймсу на кресло, но тому, видно, было удобнее оставаться на ногах.
— Ты нашел тот пистолет? — спросил Ребус. Вопрос этот, казалось, озадачил Джеймса. — Когда я был у тебя дома, ты листал журнал, ища в нем «брокок».
— А, ну да. — Джеймс кивнул, словно сам себе. — Я же видел фотографии в газетах. Отец собирает все эти материалы, думает начать кампанию.
— Кажется, ты не очень это одобряешь?
Взгляд Джеймса посуровел.
— Может быть, это из-за того… — Он осекся.
— Из-за чего?
— Из-за того, что он заинтересовался мною не потому, что я есть я, а после этого случая. — Рука Джеймса опять поползла к плечу.
— Политикам доверять трудно, — сочувственно проговорил Ребус.
— Ли однажды сказал мне занятную вещь. Он сказал: «Если оружие сделают вне закона, то и доступ к нему будет только у тех, кто вне закона». — Джеймс улыбнулся при этом воспоминании.
— Похоже, и сам он был не очень-то в ладах с законом. По меньшей мере, два пистолета без разрешения. Он когда-нибудь говорил, зачем ему оружие?
— Я просто считал, что он интересуется оружием… все его прошлое и вообще…
— Тебе никогда не казалось, что он ожидает неприятностей?
— Неприятностей какого рода?
— Не знаю какого, — признался Ребус.
— Вы хотите сказать, что у него были враги?
