— Рэй Дафф обещал, что сегодня продолжит работу.
— Его вдохновляет награда.
Бросив на него сердитый взгляд, Шивон принялась выгребать содержимое из последней коробки.
— Ну и выходной, — с печалью произнес Ребус, и в этот момент зазвонил телефон.
— Твой, — сказала Шивон.
Подойдя к дивану, он достал мобильник из внутреннего кармана пиджака.
— Ребус, — произнес он, поднося телефон к уху. Некоторое время молча слушал, и лицо его при этом мрачнело. — Потому что я сейчас в другом месте… — Он снова на время замолчал. — Нет, я приеду. Только скажи куда. — Он посмотрел на часы. — Через сорок минут? — Перевел взгляд на Шивон. — Хорошо, я буду.
Он выключил телефон.
— Кафферти? — спросила Шивон.
— Почему ты так решила?
— Он как-то по-особому влияет на тебя… у тебя меняется голос, меняется лицо. Что ему надо?
— Он приходил ко мне домой. Хочет показать мне что-то. Не мог же я пригласить его сюда.
— Ценю твою деликатность.
— Он сейчас едет приобретать какой-то участок. Там мы и встретимся.
— Я с тобой.
Ребус понял, что отделаться от Шивон не удастся.
Куин-стрит… Шарлот-сквер… Лотиан-роуд. Шивон сидела рядом с Ребусом в его «саабе», вцепившись левой рукой в ручку над дверцей. По дороге их то и дело останавливали и требовали показать удостоверения. В город прибывали все новые отряды полиции. Шивон, прошедшая инструктаж в штабе операции «Сорбус», объяснила Ребусу, что именно на воскресенье было намечено великое передвижение сил охраны порядка на север.
Стоя у светофора на Лотиан-роуд, они заметили людей, толпившихся возле концертного зала Ашер-Холл.
— Альтернативный саммит, — сказала Шивон. — Здесь должна выступать Бьянка Джаггер.
Ребус закатил глаза. В ответ Шивон ткнула его кулаком под ребра:
— Ты что, не видел репортаж о марше? Двести тысяч человек!
— Прекрасная прогулка для всех, кому надо поразмять ноги, — пожал плечами Ребус. — И никаких изменений в том мире, в котором я живу. — Он повернулся к ней. — А как же вчерашний инцидент в Ниддри? Все эти положительные излучения, похоже, не повлияли на тамошнюю ситуацию.
— О чем ты, Джон? Какая-то кучка против двух тысяч человек, собравшихся в лагере.
— Я знаю, куда должны идти мои деньги…
Они замолчали и не обменялись ни единым словом, пока не доехали до места.
Некогда сплошь застроенный предприятиями и пивоварнями район Фаунтинбридж, где провел юность Шон Коннери, менялся на глазах. Сюда постепенно перемещался городской финансовый центр. Открывались стильные бары. Одна облюбованная Ребусом пивнушка уже исчезла с лица земли, и все указывало на то, что та же участь вскоре постигнет и размещавшийся с ней по соседству клуб под названием «Танцзал». Канал, прежде больше смахивавший на сточную канаву, был вычищен. Похоже, недалеко то время, когда детишки будут кататься здесь на велосипедах и кормить лебедей. Рядом с комплексом «Киномир» виднелись запертые на замок ворота закрытой пивоварни. Подъехав к ним, Ребус остановился и посигналил. Появился молодой человек в костюме и, открыв висячий замок, распахнул одну створку ворот — этого было достаточно, чтобы «сааб» смог с максимальной осторожностью протиснуться внутрь.
— Вы мистер Ребус? — спросил молодой человек.
— Он самый.
Молодой человек замер в нерешительности, ожидая, не представит ли Ребус свою пассажирку. Затем нервно улыбнулся и просунул в окно небольшую брошюрку. Ребус взглянул на нее и передал Шивон.
— Вы агент по продаже недвижимости?
— Я работаю в адвокатской конторе «Бишоп», мистер Ребус. Позвольте вручить вам мою визитку… — С этими словами он сунул руку в карман.
— А где Кафферти?
Тон, каким Ребус задал этот вопрос, похоже, заставил молодого человека разнервничаться еще сильнее.
— Он припарковался с той стороны.
Ребус, не дослушав, тронулся с места.
— Он, очевидно, подумал, что ты кореш Кафферти, — предположила Шивон. — А судя по каплям пота над его верхней губой, ему известно, кто такой Кафферти.
— Что бы он там ни подумал, его присутствие здесь — хороший знак.
— Почему?
— Меньше вероятность, что нас заманивают в западню.
Кафферти, приехавший на синем «бентли», стоял у машины, прижимая лист бумаги с планом участка к капоту, чтобы его не унес ветер.
— Придержите уголок, пожалуйста, — взмахнув рукой, попросил он.
Шивон направилась к нему. Он встретил ее улыбкой:
— Сержант Кларк. Как всегда, рад вас видеть. Следующее повышение не за горами, верно? Не зря начальник полиции доверяет вам столь ответственные дела.
Шивон посмотрела на Ребуса, но он покачал головой, показывая, что эта информация у Кафферти не от него.
— Уголовная полиция подобна дырявому ситу, — пояснил Кафферти. — Так было и так будет.
— Зачем вам это место? — не совладала с любопытством Шивон.
Кафферти пришлепнул ладонью завиваемый ветром лист бумаги:
— Земля, сержант Кларк. Мы не всегда отдаем себе отчет, насколько дорога земля в Эдинбурге. На севере Ферт-оф-Форт, на востоке Северное море, на юге Пентлендские горы. Застройщики цепляются за любой клочок… давят на муниципальный совет, требуя уменьшить Зеленый пояс. А тут участок в двадцать акров и всего в пяти минутах от финансового центра.
— И как вы намерены его использовать?
— После того, — неожиданно встрял Ребус, — как закопаешь под фундаментами несколько трупов.
Кафферти принужденно рассмеялся:
— Та книга принесла мне кое-какие деньги. Надо их во что-то вложить.
— А Мейри Хендерсон пребывает в уверенности, что твоя доля пошла на благотворительность, — покачал головой Ребус.
Кафферти пропустил замечание Ребуса мимо ушей:
— А вы читали эту книгу, сержант Кларк?
Истолковав ее молчание как «да», он поинтересовался:
— Понравилась?
— Точно и не помню.
— Сейчас как раз планируют сделать по ней фильм. По крайней мере, по начальным главам. — Он взял лист с планом, сложил и бросил на сиденье своего «бентли», после чего переключил внимание на Ребуса. — Ты говоришь: трупы под фундаментами, а ведь это как раз то, о чем я сейчас думаю.
Все люди, которые работали здесь раньше… их уже нет, как нет и шотландской промышленности, — они вместе ушли из жизни. В моей семье почти все были шахтерами — держу пари, ты и не подозреваешь об этом. — Он помолчал. — Ребус, ведь ты из Файфа. Готов поспорить, ты тоже рос в семье угольщиков. — Он снова ненадолго замолчал. — Меня опечалило известие о твоем брате.
