Эллен вышла из комнаты, сопровождаемая раскатистым хохотом. В коридоре она прислонилась к стене и устало опустила голову на грудь.
— Устала? — сочувственно поинтересовался Ребус.
— Тебе когда-нибудь доводилось допрашивать немецкого анархо-синдикалиста?
— В последнее время не доводилось.
— Пришлось пыхтеть до ночи, чтобы завтра представить дела в суд.
— Уже сегодня, — поправил Ребус, постучав пальцем по стеклу наручных часов.
— Ну и ну, — она устало покачала головой. — Через шесть часов надо уже снова быть здесь.
— Предлагаю пойти куда-нибудь выпить, если, конечно, пабы еще открыты.
— Что-то не хочется.
— Подвезти тебя до дому?
— Моя машина рядом на улице. — Она на секунду задумалась. — Ой, да что это я — я же сегодня добиралась не на машине.
— И правильно сделала.
— Нам так посоветовали.
— Вот молодцы! Это означает, что я смогу подбросить тебя домой. — Ребус подождал, пока их взгляды встретятся, и улыбнулся. — Ты ведь до сих пор так и не спросила, что мне надо.
— А я знаю, что тебе надо, — неожиданно резко сказала она.
— Это облегчает дело, — произнес он. — Не хочу бередить…
— Что бередить?
— Твое кровоточащее сердце, — договорил он.
Эллен Уайли жила вместе со своей разведенной сестрой. Они занимали одну секцию многосекционного двухэтажного дома в Крэмонде. Садик на заднем дворе заканчивался почти отвесным спуском к реке Алмонд. Ночь была тихая, а Ребусу хотелось курить, и они расположились на улице. Уайли старалась говорить как можно тише — не хотела беспокоить соседей, да и окно в спальне сестры было открыто. Она принесла из дома две чашки чая с молоком.
— Отличное место, — сказал Ребус. — Представляю, как приятно слушать шум воды.
— Здесь недалеко плотина. — Она махнула рукой куда-то в темноту. — Она заглушает шум самолетов.
Ребус понимающе кивнул: над домом как раз заходил на посадку самолет, приземляющийся в аэропорту Тернхаус. В этот поздний час они добрались до дома Эллен всего за пятнадцать минут, и по пути она рассказала ему о мотивах своего поступка.
— Поэтому я изложила свои мысли на этом сайте… но ведь в этом нет ничего противозаконного, согласен? Меня просто бесит эта идиотская система. Мы из кожи вон лезем, чтобы довести этих скотов до суда, а там адвокаты изворачиваются изо всех сил, чтобы сократить им срок практически до нуля.
— И это все?
Она всем телом повернулась к нему:
— А что еще?
— Кровоточащее сердце предполагает личное страдание.
Пристально глядя в ветровое стекло, она сказала:
— Нет, Джон, просто злость. Ты подумай, сколько времени убито, чтобы расследовать все эти изнасилования, принуждения к сексу, случаи надругательства в семье — может, конечно, нужно быть женщиной, чтобы понять это до конца.
— Поэтому ты откликнулась на просьбу Шивой и позвонила? Я ведь сразу узнал твой голос.
— Да, но с твоей стороны это было не совсем честно.
— Такой уж у меня характер…
И вот они сидели в ее садике, поеживаясь под прохладным ветерком. Ребус застегнул куртку и стал расспрашивать о сайте. Как она его нашла? Знакома ли с Дженсенами? Встречалась ли где-нибудь с ними?
— Я помню это дело.
— Вики Дженсен? Она кивнула.
— Ты принимала участие в расследовании? Она покачала головой:
— Но я рада, что его убили. Покажи, где его зарыли, и я с удовольствием спляшу на его могиле.
— Эдвард Айли и Тревор Гест тоже убиты.
— Послушай, Джон, я всего-навсего высказала свои соображения… мне надо было просто выпустить пар.
— А теперь трое из упомянутых на сайте мужчин убиты. Удар по голове и инъекция лошадиной дозы героина. Ты же имела дела с убийцами, Эллен… тебе о чем-нибудь говорит такой способ убийства?
— У того, кто это сделал, есть доступ к сильным наркотическим средствам.
— И больше ничего?
Она на секунду задумалась.
— Может, подскажешь?
— Убийца не хочет встречаться лицом к лицу с жертвами. Возможно, потому, что они крупнее и сильнее его. Еще он выбирает не очень мучительную смерть — сначала удар, лишающий сознания, затем инъекция. Тебе не кажется, что так могла бы действовать женщина?
— Джон, твой чай не остыл?
— Эллен…
Она с легким стуком опустила обе ладони на столешницу:
— Если их имена оказались на сайте «СкотНадзор», они были отъявленными мерзавцами… так что не жди, что я буду им сочувствовать.
— Ну а как с поисками убийцы?
— А что с его поисками?
— Ты считаешь, преступника не стоит наказывать?
Она снова стала пристально всматриваться в темноту. Ветер прошелестел в листве стоящих рядом деревьев.
— Джон, знаешь, что у нас сегодня было? Была настоящая война — хорошие люди против плохих…
«Скажи это Шивон», — подумал Ребус.
— Но ведь так случается не всегда, верно? — продолжала она. — Иногда линия фронта размыта. — Она перевела взгляд на него. — И ты должен знать это как никто другой, при твоей-то склонности к срезанию правовых углов.
— Ну, я плохой пример для подражания.
— Может, и так, но ты ведь расположен поймать его, верно?
— Его или ее. Вот поэтому-то и добиваюсь твоих объяснений. — Она открыла было рот, чтобы возразить, но он жестом попросил ее помолчать. — Ты единственная из всех, кого я знаю, посещала этот сайт. Дженсены его закрыли, поэтому я точно не знаю, какая там содержалась информация.
— Ты хочешь, чтобы я тебе помогла?
— Если ответишь на несколько вопросов.
Она негромко и хрипло засмеялась:
— Ты знаешь, что сегодня мне предстоит выступать в суде?
Ребус закурил новую сигарету.
— А почему ты решила обосноваться в Крэмонде? — вдруг спросил он.
Ее, казалось, удивила столь неожиданная смена темы.
— Крэмонд деревня, — объяснила она. — Деревня в пределах города сочетает в себе преимущества того и другого. — Она чуть помедлила. — Допрос уже начался? Это отвлекающий маневр?
Ребус покачал головой:
— Просто поинтересовался, кому пришла в голову мысль поселиться здесь.
— Это мой дом, Джон. Дениз перебралась ко мне после того, как… — Она кашлянула, прочищая горло. — Прости, я, кажется, проглотила мошку, — извиняющимся тоном проговорила она. — Я имела в виду, после развода.
