— Это же Сантал, — сказала Шивон.
— Сантал… А кто такая эта Сантал?
— Разве я тебе не рассказывала? Она жила в лагере по соседству с родителями.
— Странное имя… Думаешь, ей дали его при рождении?
— Оно означает сандаловое дерево, — растолковала Шивон.
— Есть такое мыло с отличным ароматом, — подсказал Манго, но Шивон пропустила его слова мимо ушей.
— Видишь, что она делает? — спросила она Ребуса, придвигая к нему айпод.
— То же, что и остальные.
— Да нет, не совсем то.
Шивон повернула айпод к Манго.
— Все наставили камеры телефонов на полицейских, — сказал он и для убедительности закивал.
— Все, кроме Сантал. — Шивон снова повернула экран к Ребусу и большим пальцем повернула колесико, переходя к следующему снимку. — Видишь?
Ребус видел, но не мог понять, что привлекло внимание Шивон.
— В основном они фиксируют действия полицейских, — пояснил Манго. — Это очень действенная пропаганда.
— Но Сантал снимала протестующих.
— То есть она могла заснять и твою маму, — предположил Ребус.
— Я спрашивала ее об этом в лагере, но она отказалась мне что-либо показывать. А главное, я видела ее на субботней акции протеста — она и там снимала.
— Что-то не возьму в толк, зачем ей это.
— Да и я не понимаю, но, возможно, стоит смотаться в Стерлинг.
Она вопросительно глянула на Ребуса.
— Зачем? — спросил он.
— Затем, что сегодня утром она отправилась туда. — И секунду помедлив, Шивон спросила: — Как думаешь, мое отсутствие заметят?
— Во всяком случае, начальник полиции хочет заморозить дело Лоскутного родника. — Ребус сунул руку в карман. — Кстати… — Он протянул ей свернутые в трубочку листы бумаги. — Обнаружился еще один Лоскутный родник на Черном острове.
— А вы знаете, ведь на самом деле это никакой не остров, — вмешался в разговор Манго. — Я говорю о Черном острове.
— Сейчас ты скажешь, что он еще и не черный, — осадил его Ребус.
— Почва, по всей вероятности, черная, — примирительным тоном произнес Манго, — но не такая, чтобы обратить на это внимание. Я знаю место, о котором вы говорите, — мы там рядом отдыхали прошлым летом. На деревьях повсюду куски лохмотьев.
Он поморщился от отвращения. Шивон закончила чтение.
— А ты не хочешь взглянуть? — спросила она. Ребус помотал головой, но добавил:
— Но все-таки кому-то придется.
— Даже если дело заморожено?
— Только с завтрашнего дня, — уточнил Ребус. — Именно таково распоряжение начальника полиции. Но ответственной он назначил тебя… так что тебе решать, как использовать оставшееся время.
Он откинулся на стуле, который протестующе заскрипел.
— Глазная клиника в пяти минутах ходьбы отсюда, — вдруг сказала Шивон. — Я, пожалуй, наведаюсь туда.
— А потом двинешь в Стерлинг?
— Ага, я, наверно, сойду за хиппи.
— Сомнительно, — снова встрял в разговор Манго.
— У меня в шкафу завалялась парочка старых бутсов, — возразила Шивон. — Это значит, Джон, что я назначаю старшим тебя. Готова огрести по полной за любые твои инициативы.
— Ясно, босс, — отрапортовал Ребус. — Кстати, а чья очередь заказывать?
Но Манго ждала работа, а Шивон уже встала, чтобы идти в больницу.
— Ну что ж, последнюю на посошок, — утешил себя оставшийся в одиночестве Ребус и направился к стойке.
Наблюдая за тем, как ему наливают кружку, он вдруг вспомнил о той фотографии… о женщине с всклокоченной головой. Шивон называла ее Сантал, но Ребусу она определенно напоминала кого-то другого. Экран был слишком мал, чтобы рассмотреть как следует. Надо бы попросить Манго распечатать…
— Выходной день? — поинтересовался бармен, ставя перед Ребусом полную кружку.
— Праздный человек — вот кто я такой, — подтвердил Ребус, поднося кружку к губам.
— Спасибо, что пришла, — поблагодарил Ребус. — Ну, как суд?
— Моего участия не потребовалось. — Войдя в офис уголовной полиции, Эллен Уайли положила снятый с плеча рюкзачок и дипломат на пол.
— Сделать тебе кофе?
— А у вас есть кофеварка-эспрессо?
— Здесь мы называем ее исконным итальянским именем.
— И как же?
— Чайник.
— Шутка такая же слабая, каким, судя по всему, будет и кофе. Чем я могу тебе помочь, Джон?
Она расстегнула жакет. Ребус уже перешел на рубашку с короткими рукавами. Несмотря на лето, батареи жарили вовсю. Никто понятия не имел, как их настраивают. Зато когда наступит октябрь, они будут чуть теплыми. Уайли посмотрела на разложенные по трем столам бумаги.
— Я там тоже есть? — спросила она.
— Пока нет.
— Но буду…
Заметив на столе фотографию Сирила Коллера, она осторожно взяла ее за уголок, словно опасаясь подцепить какую-нибудь заразу
— Ты ведь ничего не сказала мне про Дениз, — упрекнул ее Ребус.
— Что-то не припомню, чтобы ты об этом спрашивал.
— Она жила с типом, который над ней издевался?
Лицо Уайли перекосилось.
— Да, мерзавец был жуткий.
— Был?
Она пристально посмотрела на него:
— Я имею в виду, что больше его в нашей жизни не существует. Ты же не собираешься искать его останки у Лоскутного родника?
К стене была приколота фотография упомянутого ею места. Повернув голову, Эллен всмотрелась в нее. Затем обвела глазами комнату:
— Тебе, как я посмотрю, приходится одному эту кашу расхлебывать, Джон.
— Признаюсь, помощь мне пригодилась бы.
— А где Шивон?
— У нее другие дела.
Говоря с Эллен, он не сводил с нее многозначительного взгляда.
— А почему, черт возьми, я должна тебе помогать?
Ребус пожал плечами:
— Я могу назвать только одну причину — ты любопытная.
— Такая же любопытная, как ты, — ты это имеешь в виду?
Он кивнул:
— Два убийства в Англии, одно в Шотландии… Я затрудняюсь объяснить, по какому принципу убийца их выбирает. На сайте их фотографии помещены в разных местах… Они не были знакомы друг с другом… Преступления, совершенные ими, похожи, но не одинаковы. У их жертв нет ничего общего…
— Все трое отсидели, верно?
