— Вы, конечно, были в замке?
— Нет, — нараспев произнес Доббс. — А вы?
— А я как раз был. Не правда ли, то, что случилось с Беном Уэбстером, просто ужасно?
— Конечно, ужасно. Лучшего парламентского личного секретаря никогда не было и не будет.
Шивон, кажется, наконец-то сообразила, что происходит. Ребус незаметно подмигнул ей.
— Ричард не очень-то верит в то, что он сам спрыгнул со стены, — заметил он.
— Вы хотите сказать, что это был несчастный случай? — спросил Доббс.
— Его столкнули, — категорично объявил Ребус.
Чиновник опустил кипу бумаг на колени и обернулся назад.
— Столкнули? — Он не сводил с Ребуса пристального взгляда, пока тот кивком не подтвердил свои слова. — И кому, черт возьми, это понадобилось?
Ребус пожал плечами:
— Может, он нажил себе врагов. С политиками такое случается.
— Особенно с такими, как ваш приятель Пеннен, — язвительно заметил Доббс.
— Что вы хотите этим сказать? — Ребус попытался изобразить, будто задет выпадом против своего друга.
— Раньше его компания содержалась на деньги налогоплательщиков. Теперь он паразитирует на научно-исследовательской базе, которая создана на наши средства.
— Так нам и надо, нечего было продавать ему компанию, — подала реплику Шивон.
— Может быть, кто-то дезориентировал правительство? — поддразнивал Ребус чиновника.
— Правительство отлично знало, что делает.
— Тогда зачем было продавать компанию Пеннену? — спросила Шивон, теперь уже из чистого любопытства.
Доббс снова уткнулся в бумаги. Водитель звонил кому-то по телефону, уточняя маршрут.
— Научные исследования очень дорогостоящи, — сказал чиновник. — Когда Министерству обороны приходится ужиматься, то любое сокращение войсковых частей воспринимается очень болезненно. А если бортануть парочку каких-то инженеров, пресса и ухом не поведет.
— Я все-таки не совсем понимаю, о чем речь, — наивно призналась Шивон.
— Основное отличие частной компании, — продолжил Доббс, — в том, что она в большинстве случаев может продавать продукцию кому пожелает — у нее меньше ограничений, чем у структур Министерства обороны или Министерства иностранных дел. Что из этого следует? Более высокие прибыли.
— Прибыли, — внес уточнение Ребус, — получаемые от продажи нечистоплотным диктаторам и нищим странам, которые и без того в долгах как в шелках.
— А я полагал, он ваш?… — Доббс осекся, вдруг сообразив, что людей, с которыми он разговорился, вряд ли можно считать друзьями. — Простите, а вы вообще кто?
— Я Джон, — напомнил Ребус. — А эта леди моя коллега.
— Но вы не работаете в «Пеннен Индастриз»?
— А разве мы говорили, что работаем там? — спросил Ребус. — Мы из Управления полиции Лотиана и Приграничья, Доббс. И я хочу от всей души поблагодарить вас за столь откровенные ответы на наши вопросы. — Приподнявшись на сиденье, Ребус бросил взгляд на колени госслужащего. — Кажется, вы скомкали свои замечательные бумаги. Боитесь перегрузить шредер?
Вернувшись на Гейфилд-сквер, они застали в офисе Эллен Уайли, метавшуюся между телефонами. Еще по дороге позвонив родителям, Шивон убедилась, что у них все в порядке. Они так и не выехали в Охтерардер и не присоединились к недовольным, устроившим демонстрацию на Принсез-стрит. От Маунда до Старого города кипели страсти: полиция с трудом усмиряла возмущенных людей, которых не выпустили в Охтерардер. Когда Ребус и Шивон переступили порог уголовного отдела, Уайли встретила их многозначительным взглядом. Ребус решил, что она сама готова взбунтоваться — ведь ее бросили на целый день одну. Но неожиданно из кабинета Дерека Старра вышел человек — но вовсе не Дерек Старр, а сам начальник полиции Джеймс Корбин. Заложенные за спину руки свидетельствовали о том, что он раздражен и терпение его на исходе. Ребус укоризненно посмотрел на Уайли, но та едва заметным пожатием плеч дала понять, что Корбин запретил ей посылать ему какие-либо сообщения.
— Вы оба, сюда! — рявкнул Корбин, снова направляясь в душную каморку Старра. — Закройте за собой дверь, — добавил он.
Он сел, но поскольку больше стульев в комнате не было, Ребус и Шивон остались стоять.
— Сэр, я рад, что вы смогли найти время приехать, — сказал Ребус, решив действовать на опережение. — Я хотел кое-что спросить по поводу той ночи, когда погиб Бен Уэбстер.
Слова Ребуса застали Корбина врасплох:
— Что именно?
— Вы ведь присутствовали на ужине, сэр… о чем вам следовало бы уже давно поставить нас в известность.
— Я здесь не для того, чтобы говорить о себе, инспектор Ребус. Я здесь для того, чтобы по всей форме заявить вам: начиная с настоящей минуты вы временно отстраняетесь от дел.
Ребус медленно качнул головой, принимая это как данность.
— И все-таки, сэр, раз уж вы здесь, почему бы вам не ответить на наши вопросы? А то создается впечатление, будто мы что-то скрываем. Газетчики вьются вокруг как стервятники. Едва ли имидж начальника полиции выиграет…
Корбин встал со стула:
— Похоже, вы меня не слушали, инспектор. Вы больше не ведете расследование. Я хочу, чтобы вы оба через пять минут покинули помещение. Отправляйтесь по домам, сидите у телефонов и ждите сообщений о том, чем закончилось расследование вашего поведения. Все ясно?
— Сэр, мне нужно всего несколько минут, чтобы дополнить мои записи. Надо зафиксировать нашу беседу.
Корбин наставил на Ребуса палец:
— О вас, Ребус, я уже наслышан. — Он перевел взгляд на Шивон. — Теперь понятно, почему вы не хотели назвать мне имя вашего коллеги, когда я поручил вам взять на себя расследование.
— Прошу прощения, сэр, но вы ведь и не спрашивали, — возразила Шивон.
— Однако вы сами прекрасно знали, что с этим человеком… — он снова перевел взгляд на Ребуса, — беды не оберешься.
— При всем уважении, сэр… — начала было возражать Шивон.
Корбин грохнул кулаком по столу:
— Я велел вам приостановить расследование! А вместо этого — сообщение на первой полосе, после чего вы забираетесь аж в «Глениглс»! Я вас отстранил — больше ничего вам знать не положено. Конец игры. Баста.
— Вы ведь кое-что слышали за ужином, не так ли, сэр? — подмигивая, спросил Ребус.
Глаза Корбина едва не вылезли из обрит. Хвати его сейчас удар, можно было бы считать, что им повезло. Но он вдруг бросился вон из комнаты, едва не сшибив Шивон и шкаф с бумагами. Ребус, шумно выдохнув, провел рукой по волосам и почесал нос.
— И что ты намерена теперь делать? — поинтересовался он.
