— Мы, как цивилизованные люди, обязаны, — говорил он в одном из выступлений в парламенте, — всегда, везде и при любой возможности помогать развитию самых бедных и необустроенных регионов мира.
Это было его кредо.
Мой брат был порядочным человеком…
В этом Ребус не сомневался. Но он никак не мог взять в толк, кому и зачем потребовалось сталкивать Уэбстера со стены. Бен Уэбстер, хотя и был неутомимым трудягой, пока не представлял серьезной угрозы компании «Пеннен Индастриз». Ребус стал снова обдумывать возможные причины самоубийства. Ведь мог же Уэбстер впасть в депрессию, насмотревшись на все эти кровавые конфликты, голод, катастрофы. А может, он знал наперед, что саммит «Большой восьмерки» практически никак не поспособствует решению этих проблем и надежды на улучшение положения в мире в очередной раз рухнут. Может, его прыжок в небытие рассчитан на то, чтобы привлечь внимание к сложившейся ситуации? Оснований для этого Ребус тоже не видел. Уэбстер сидел за одним столом с могущественными и влиятельными людьми, дипломатами и политиками из разных стран. Он мог поделиться с ними своей обеспокоенностью. Он мог выразить протест. Он мог кричать, орать во весь голос…
Он и кричал, но этот крик был обращен к ночному небу, когда Уэбстер бросился в темноту.
— Нет, — произнес Ребус, качая головой.
У него было такое чувство, словно он наконец сложил из фрагментов картину, но сложил неправильно.
— Нет, — повторил он и снова углубился в чтение.
Просидев над бумагами еще минут двадцать, он натолкнулся на интервью примерно годичной Давности, опубликованное в одном из воскресных приложений. Бена Уэбстера спросили, как начиналась его карьера в парламенте. Оказывается, у него был своего рода наставник — тоже депутат от Шотландии, видный лейборист по имени Колин Андерсон.
Он представлял округ, в котором жил Ребус.
— Что-то я не видел вас, Колин, на похоронах, — негромко проговорил Ребус, подчеркивая несколько предложений.
Уэбстер не устает благодарить Андерсона за ту помощь, которую тот оказал ему как начинающему парламентарию: «Он помогал мне избегать провалов в работе, и я бесконечно признателен ему за это». Однако давно оперившийся Уэбстер отказывается комментировать слух, что именно Андерсон обеспечил ему нынешнюю должность парламентского личного секретаря в расчете на то, что он будет поддерживать министра торговли в любой борьбе интересов…
— Ну-ну, — сказал Ребус и принялся дуть на чай, хотя он и так уже остыл.
— У меня совершенно вылетело из головы, — сказал Ребус, придвигая к столику еще один стул, — что депутат парламента по моему округу был министром торговли. Вы, как я знаю, очень заняты, поэтому постараюсь быть предельно кратким.
Они сидели в ресторане в южной части Эдинбурга. Только начало вечереть, но в зале было многолюдно. Официант принес Ребусу прибор и протянул ему меню: достопочтенный Колин Андерсон, депутат парламента, сидел напротив своей супруги за столиком для двоих.
— А кто вы такой, черт возьми? — поинтересовался он.
Ребус протянул меню официанту.
— Я не буду ничего заказывать, — объявил он, а затем обратился к депутату: — Меня зовут Джон Ребус, я инспектор уголовной полиции. Разве ваша секретарша вам не докладывала?
— Могу я посмотреть ваши документы? — спросил Андерсон.
— Не вините ее, — продолжал Ребус. — Я немного сгустил краски, сказав, что у меня к вам дело чрезвычайной важности.
Ребус протянул члену парламента раскрытое удостоверение и с улыбкой посмотрел на его супругу.
— Может быть, мне… — Она приподнялась, намереваясь выйти из-за стола.
— Никаких особых секретов, — заверил ее Ребус.
Андерсон вернул Ребусу удостоверение:
— Простите, инспектор, но сейчас не совсем удобно…
— Я был уверен, что секретарша предупредит вас.
Андерсон взял в руку мобильник.
— Нет сигнала, — объяснил он.
— Надо с этим что-то делать, — покачал головой Ребус. — В городе очень много мест, где связь отсутствует…
— Вы много выпили, инспектор?
— Находясь не при исполнении, сэр.
Пошарив рукой в кармане, Ребус вытащил пачку сигарет.
— Здесь не курят. — предупредил Андерсон.
Ребус посмотрел на пачку сигарет с таким недоумением, словно не понимал, каким образом она оказалась у него в руке. Извинился и снова сунул ее в карман.
— Я не видел вас на похоронах, сэр, — сказал он депутату.
— На каких похоронах?
— Бена Уэбстера. Вы же ему покровительствовали в начале его парламентской карьеры.
— У меня были другие дела.
Депутат демонстративно взглянул на часы.
— Сестра Бена сказала мне, что теперь, когда брат мертв, лейбористы очень скоро его забудут.
— Это не очень обоснованное заявление. Бен мой друг, инспектор, и я хотел пойти на его похороны.
— Но были очень заняты, — с понимающей миной подсказал Ребус. — И даже сейчас, когда вы хотели спокойно пообедать с женой, неожиданно врываюсь я.
— Дело в том, что сегодня у моей жены день рождения. Мы чудом ухитрились выкроить время, чтобы посидеть здесь.
— И тут явился я и все испортил. — Ребус повернулся к даме. — Поздравляю.
Официант поставил перед Ребусом бокал вина.
— Может быть, лучше принести вам воды? — спросил Андерсон.
Ребус кивнул.
— Вы, наверное, очень загружены из-за саммита «Большой восьмерки»? — спросила жена депутата, наклоняясь над столом.
— Да, очень, но несмотря на саммит «Большой восьмерки», — поправил Ребус.
Заметив, как супруги переглянулись, он сразу понял, о чем они подумали. Пьяный коп, обалдевший от всех этих демонстраций, хаоса, а теперь еще и от взрывов бомб. С поврежденным товаром нужно обращаться осторожно.
— А это не может подождать до утра, инспектор? — спокойно спросил Андерсон.
— Я расследую смерть Бена Уэбстера, — объяснил Ребус. Голос почему-то стал гнусавым — он слышал это собственными ушами, — а на периферии зрения возникла туманная дымка. — Мне кажется, у него не было причин лишать себя жизни.
— Вернее всего, это был просто несчастный случай, — предположила жена парламентария.
— Или ему помогли, — решительно возразил Ребус.
— Что? — Андерсон перестал перекладывать с места на место свой столовый прибор.
— Ричард Пеннен хочет связать помощь развивающимся странам с продажей оружия, так ведь? Он готов отстегнуть некую сумму, чтобы на его делишки смотрели сквозь пальцы?
