— У меня есть друзья, — пояснил он. — Один телефонный звонок — и порядок.
— Почему же это неприменимо к Гарету Тенчу? Один телефонный звонок профессионалу, и о муниципальном советнике больше никто никогда не услышит…
— Я не хочу его смерти… — Кафферти умолк, подыскивая нужные слова. — Мне достаточно его опустить.
— То есть унизить? Запугать?
— Я думаю, пора людям узнать, кто он такой на самом деле. — Он наклонился к Шивон. — Вам-то уже и сейчас известно, что это за фрукт. Но, сосредоточившись на Кейте Карберри, вы упускаете явный голевой момент. — Он снова улыбнулся. — Я говорю с вами, как один футбольный фанат говорил бы с другим, даже если во время матча мы сидим в разных секторах.
— Мы с вами в любом случае в разных секторах, Кафферти, и не обольщайте себя надеждой, что когда-нибудь будет иначе.
Чуть склонив голову набок, он посмотрел на нее:
— А знаете, у вас ведь даже его интонации.
— Чьи?
— Ребуса, конечно. И вы и он всегда настроены агрессивно — считаете, что лучше всех во всем разбираетесь… уверены, что вы сами лучше всех.
— О, консультационная сессия!
— Ну вот опять! Так и видишь за вашей спиной Ребуса. — Он хохотнул. — Пора обрести самостоятельность, Шивон. Причем до того, как Ребуса наградят за службу золотыми часами… то есть не откладывая в долгий ящик. — Секунду помолчав, он добавил: — Сейчас самое подходящее время.
— Меньше всего я нуждаюсь в ваших советах.
— А я и не советую — я предлагаю вам свою помощь. Уверен, общими усилиями мы сможем свалить Тенча.
— Вы предлагали то же самое Джону, ведь так? В тот вечер в церкви? Держу пари, он сказал «нет».
— Он хотел сказать «да».
— Но не сказал.
— У нас с Ребусом, Шивон, слишком давние счеты. Даже уже и не вспомнить, с чего все началось. Но ведь в наших с вами отношениях ничего подобного нет!
— Вы бандит, мистер Кафферти. И приняв от вас помощь, я уподоблюсь вам.
— Нет, — возразил он, качая головой, — вы собираетесь отправить за решетку тех, кто виноват в страданиях вашей матери. Но с одними фотографиями вам не прижать никого, кроме Кейта Карберри.
— А вы предлагаете что-то несравненно большее? — язвительно поинтересовалась она. — Как рекламщик, которому нужно толкнуть товар?
— А вот это жестоко, — посетовал он.
— Правда часто бывает жестокой, — возразила она и, немного подумав, добавила: — Как насчет скандальной информации? Чего-то такого, благодаря чему муниципальный советник попадет на первую полосу таблоидов?
— Есть какие-нибудь идеи?
— Тенч погуливает от жены, — сказала она. — Жена сидит перед телевизором, а он в это время развлекается с подружкой.
— А как вы об этом узнали?
— Одна из моих коллег, Эллен Уайли… ее сестра… — Она замолчала: ведь если это станет известно, то на первой полосе появится не только Тенч… появится еще и Дениз. — Нет, — сказала она, качая головой. — Забудьте.
Глупо, глупо, больше чем глупо, ругала она себя.
— Почему?
— Да потому, что мы причиним боль женщине, душа которой куда более уязвима, чем у большинства людей.
— Ну что ж, значит, проехали.
Она повернулась к нему и пристально посмотрела ему в глаза:
— Скажите, как бы вы поступили на моем месте? Как бы вы добрались до Гарета Тенча?
— Конечно, через юного Кейта, — произнес он таким тоном, словно это была самая очевидная из всех истин в подлунном мире.
Мейри упивалась охотой за материалом. Ради азарта погони она и пошла в журналистику.
Даже на тупиковых путях у нее дух захватывало, а пока они все такими и оказывались. Но теперь ее свели с одним лондонским журналистом — таким же, как и она, фрилансером Их первый телефонный разговор очень походил на танец, когда партнеры вьются друг вокруг друга вьюном. Ее новый лондонский знакомец принимал участие в работе над документальным фильмом об Ираке. Фильм должен был выйти на телеэкран под названием «Багдадская прачечная». Сначала журналист не хотел ничего говорить по существу, но, когда Мейри упомянула о своих контактах в Кении, немного оттаял.
Тут она позволила себе улыбнуться: танцевать, так танцевать, но вести будет она.
В фильме шла речь об отмывании денег — в Ираке вообще, но главным образом, естественно, в столице. На восстановление Ирака выделены миллиарды, а может, и десятки миллиардов долларов США. Однако никому не докладывают, как они расходуются. Набитые купюрами кейсы передаются местным чиновникам. В преддверии выборов монеты суются в каждую протянутую ладонь. Американские компании осваивают зарождающийся рынок «в режиме особого предпочтения», как выразился ее новый друг. В этом денежном море и при нестабильности ситуации всем конфликтующим сторонам нужны гарантии безопасности…
Нужно оружие.
И шиитам, и суннитам, и курдам. Разумеется, исключительно для обороны, потому что ни о каком восстановлении не может быть речи, когда народ не чувствует себя защищенным.
— А я-то полагала, что оружие там изъяли из обращения, — заметила Мейри.
— Только для того, чтобы под шумок опять им воспользоваться.
— И по-вашему, в этом участвует Пеннен? — как бы между прочим спросила Мейри, прижимая телефонную трубку плечом и торопливо делая пометки в блокноте.
— В очень малой степени. Он что-то вроде подстрочного примечания или небольшого постскриптума к огромному тексту. Да и не сам он, в конце-то концов. А компания, которой он управляет.
— То есть компания, которой он владеет, — не сумев сдержаться, добавила она. — В Кении он обставил дело так, что его бутерброд намазывают маслом с обеих сторон.
— Вы хотите сказать, он субсидирует и правительство, и оппозицию? Да, я слышал об этом. Но, насколько мне известно, это мелочёвка.
Однако дипломат Камвезе сообщил ей кое-какие дополнительные подробности. Автомобили для министров, дорожное строительство в районах, контролируемых лидерами оппозиции, новые дома для самых важных племенных вождей. Все это называется «помощью», а стоимость оружия, оснащенного технологическими новинками Пеннена, приплюсовывается к национальному долгу.
— В Ираке, — продолжал журналист, — «Пеннен Индастриз», судя по всему, вкладывает деньги в частный оборонный сектор. Вооруженный Пенненом. Возможно, это первая война в истории, в которой задействованы в основном частные силовики.
— И что же конкретно делают эти частные силовики?
— Охраняют тех, кто приезжает в страну заниматься бизнесом. А также патрулируют улицы, защищают Зеленую зону,
[22]
вселяют в сердца и души местных сановников уверенность в том, что, когда они повернут ключ в замке зажигания, не повторится эпизод из «Крестного отца»…
