— Вы хотите сказать, что лично вы не считаете это совпадением? — продолжал допытываться Тодд.
— Видите ли, Риордан жил в Джоппе, которую контролирует подразделение Д, а мы — подразделение Б. И если мы промедлим, смерть Риордана будут расследовать наши коллеги из Лита.
— Значит, нужно забрать это дело к себе!
— Но для этого нужно убедить старшего инспектора Макрея, что эти убийства связаны между собой. — Шивон остановила кассету и нажала кнопку «извлечь». — Как вы думаете, на всех пленках записана подобная ерунда?
— Есть только один способ это узнать.
— Да здесь, наверное, несколько сот часов записи!
— И тем не менее… Огонь мог повредить некоторые пленки, поэтому мне кажется, что один из нас должен прослушать все, что удастся, а остальное передать криминалистам или звукоинженеру со студии Риордана.
— Вы верно рассуждаете, но…
Шивон покачала головой. Она не разделяла юношеского пыла Тодда. Когда она сама носила форму — а это по большому счету было не очень давно, — ей так же все время хотелось куда-то бежать и что-то делать. Тогда Шивон свято верила, что ее участие в том или ином деле способно что-то изменить, может быть даже стать решающим. И иногда такое действительно случалось, но вся слава доставалась другим — тем, кто был старше по должности или по званию. Другим, но не Ребусу, потому что сейчас Шивон вспоминала о тех временах, когда они еще не были напарниками. В Сент-Леонарде ее учили, что главное в полицейской работе — умение быть членом команды. Это, в свою очередь, подразумевало, что, если она хочет стать хорошим детективом, ей придется забыть о самолюбии и не стремиться стать «звездой сыска». Шивон уже почти решила, что ее старшие коллеги правы, но тут появился Ребус. Он пришел работать в Сент-Леонард, когда его прежний участок сгорел дотла после короткого замыкания в проводке.
Вспомнив об этом, Шивон чуть-чуть улыбнулась. Короткое замыкание в проводке — эти слова прекрасно подходили к самому Ребусу, который принес с собой в Сент-Леонард и свое недоверие к «работе в команде», и свой почти двадцатилетний послужной список, где вместо наград присутствовали многочисленные выговоры за неподчинение приказу вышестоящего начальства, нарушение правил и инструкций, превышение полномочий и тому подобные проступки.
Сейчас Шивон добавила бы к этому перечню сведение личных счетов — то, что сам Ребус называл «вендеттой».
Задумавшись, она не сразу поняла, что Гудир что-то говорит, и попросила повторить. Оказалось, он предлагает проверить, что записано на одном из цифровых диктофонов. Динамика у диктофона не было, но к нему подошли наушники от айпода Гудира. Шивон не особенно хотелось засовывать себе в ухо крошечный телефон, поэтому она сказала, чтобы он сначала послушал сам. Гудир надел наушники и принялся нажимать на различные кнопки, но через минуту сдался.
— Этот диктофон придется отправить к специалистам, — сказал он, втыкая штекер наушников в гнездо второй машинки.
— Я вот что хотела спросить, Тодд… Что вы почувствовали, когда встретились лицом к лицу с Кафферти?
Гудир долго обдумывал свой ответ, потом произнес:
— Одного взгляда на этого человека достаточно, чтобы понять: он порочен до мозга костей. Это видно по его взгляду, по тому, как он держится, как говорит…
— И часто вы судите людей по их внешности?
— Вовсе нет. — Он нажал на диктофоне несколько кнопок, прислушался и поднял палец в знак того, что ему удалось воспроизвести одну из записей. Примерно минуту он слушал, потом повернулся к Шивон.
— Вот это да! Послушайте-ка!..
Он снял наушники и протянул ей. Шивон, однако, просто поднесла их к голове, стараясь не прикасаться к черным, блестящим головкам. Гудир перемотал запись немного назад и снова включил воспроизведение. Шивон услышала голоса; они имели неприятное, «металлическое» звучание, но слова можно было разобрать:
«Сразу после того, как вы расстались, мистер Федоров отправился в «Каледониан». У нас есть сведения, что там он с кем-то разговаривал…».
— Это я, — сказала Шивон. — Вот паразит! Он же сказал, что не будет записывать!
— Значит, соврал. Люди иногда врут, как вам известно.
Шивон окинула его мрачным взглядом, но, решив, что Гудир не имел в виду ничего оскорбительного или нарушающего субординацию, послушала еще немного, потом велела ему промотать запись вперед, но услышала только тишину.
— Назад, — сказала она.
Что она надеялась услышать? Голос убийцы? Запечатленное для истории последнее прости Риордана? Его мольбу о справедливости, доносящуюся даже с того света? Тишина.
— Еще назад.
Снова зазвучали голоса самой Шивон и Гудира, допрашивавших Риордана в его гостиной.
— Наши голоса здесь последние, — подвела итог Шивон.
— Значит, теперь мы — подозреваемые?
— Будете и дальше так шутить, мигом вернетесь назад к синим мундирам, — отрезала Шивон.
У Гудира сделалось виноватое лицо.
— К синим мундирам? — повторил он. — Никогда не слышал такого выражения.
— Я подцепила его от Ребуса, — призналась Шивон.
Как много он ей дал, подумала она. И полезного и… бесполезного, вроде этого давно вышедшего из употребления прозвища патрульных полицейских.
— Кажется, я ему не очень нравлюсь, — сказал Гудир.
— Ребусу никто не нравится.
— Вы нравитесь, — возразил Тодд.
— Меня он только терпит, — поправила Шивон. — А это совсем другое. — Она посмотрела на диктофон и снова покачала головой. — Не могу поверить, что Риордан нас все-таки записал!
— Ну, если бы он нас не записал, — заметил Гудир, — это было бы, наверное, из ряда вон выходящим событием.
— Это точно.
Гудир поднял с пола прозрачный пластиковый мешок и встряхнул.
— Послушаем еще?
Шивон кивнула, потом похлопала его по плечу.
— Вы послушаете, Тодд, — сказала она.
Он вздохнул.
— Часть подготовки детектива? — уныло спросил Гудир.
— Важная часть, Тодд.
— Ну, какие у нас планы на сегодняшний вечер? — спросила Филлида Хейс.
Она вела машину, Колин Тиббет сидел рядом на пассажирском сиденье и держался за ручку двери, что безмерно ее раздражало. Казалось, он готов выпрыгнуть из салона, если она вдруг не справится с управлением или совершит еще какой-нибудь промах. Чтобы заставить его понервничать, Филлида время от времени специально нажимала на газ, стремительно нагоняя идущую впереди машину и притормаживая или сворачивая в сторону, только когда столкновение казалось неминуемым. Тиббет бледнел и крепче вцеплялся в дверцу, а Филлида злорадно думала: «Так тебе и надо! Будешь знать, как сомневаться в моих способностях!» Она была почти уверена, что вот-вот он не выдержит и выпрыгнет на полном ходу, но Тиббет заметил только, что она ведет машину так, словно они только что ее угнали.
