— К сожалению, я почти не умею фотографировать… — проговорила Скарлетт Коулвелл извиняющимся тоном.
— У меня вышло бы еще хуже. — Ребус улыбнулся. — Значит, Чарльз Риордан записывал и это выступление?
— Да. — Она немного помолчала. — На самом деле это большая удача, что вы позвонили.
— Вот как?
— Потому что я сама собиралась звонить вам, чтобы попросить об одном одолжении.
— Что я могу для вас сделать, доктор Коулвелл?
— Есть один журнал, называется «Лондонское литературное ревю»… Там прочли некролог, который я написала для «Скотсмена», и решили напечатать одно из стихотворений Александра.
— Ну и что же? — Ребус поднес к губам чашку с кофе.
— Это одно из последних его стихотворений, оно на русском… Александр читал его в Поэтической библиотеке… — Она грустно улыбнулась. — Мне даже кажется, он закончил его буквально накануне. Проблема, однако, в том, что у меня этого стихотворения нет. И боюсь, нет ни у кого.
— А вы заглянули в его корзину для бумаг?
— Если я скажу «да», вы будете считать меня стервятницей?
— Вовсе нет. — Ребус покачал головой. — Но стихотворения вы так и не нашли, не так ли?
— Нет, не нашла. Вот почему я обратилась к одному милому молодому человеку из студии Чарльза…
— К Терри Гримму?
Она снова кивнула и снова нетерпеливым движением поправила упавшие на глаза волосы.
— Он сказал, что запись сохранилась… И что она — у вас.
Ребус вспомнил, как они с Шивон сидели в ее машине, слушая стихи, которые читал недавно умерший человек.
— Вы хотите взять ее на время? — спросил Ребус. Он был уверен, что Федоров действительно прочел несколько стихотворений на своем родном языке.
— Ненадолго. Я хотела бы попытаться перевести это стихотворение. Мне кажется, я должна сделать это в память о нем…
— Разумеется, доктор Коулвелл.
Она просияла, и Ребусу показалось, что, если бы не разделявший их стол, Скарлетт могла бы даже обнять его. Она, однако, только спросила, придется ли ей слушать диск в полицейском участке или она сможет взять его с собой.
Тут Ребус сразу вспомнил, что в участке ему нельзя появляться ни в коем случае.
— Я сам вам его привезу, — пообещал он.
Доктор Коулвелл еще раз улыбнулась, но ее улыбка внезапно погасла.
— Я совсем забыла… — проговорила она расстроенно. — Стихотворение в «Лондонское ревю» нужно представить уже на будущей неделе.
— Я постараюсь сделать так, чтобы у вас было как можно больше времени для работы, — сказал Ребус и добавил: — Жаль, что мы до сих пор не поймали убийцу Федорова.
Коулвелл погрустнела еще больше.
— Я уверена, вы делаете все, что в ваших силах.
— Спасибо за доверие. — Ребус усмехнулся. — Кстати, вы так и не спросили, зачем я попросил вас о встрече.
— Я подумала, вы сами скажете.
Ребус кивнул:
— Скажу. В последние дни я изучал жизнь Федорова — пытался выяснить, были ли у него враги…
— Самым серьезным врагом Александра было государство, инспектор.
— Это я уже понял. — Ребус кивнул. — Но мне удалось узнать кое-что еще. Один человек сообщил мне, что в свое время мистеру Федорову пришлось оставить должность преподавателя из-за многочисленных романов со студентками… Но с недавних пор мне начало казаться, что мой источник пытался намеренно ввести меня в заблуждение. Быть может, ничего такого не было, и я напрасно…
Доктор Коулвелл остановила его движением руки.
— Александра действительно уволили из университета. Он сам мне об этом рассказывал. Разумеется, обвинение было ложным: власти стремились избавиться от него любым способом…
Она произнесла эти слова таким тоном, словно ей до сих пор было больно за мертвого поэта.
— Прошу вас, не обижайтесь, доктор Коулвелл, но мне… я должен спросить: с вами мистер Федоров ничего себе не позволял?
— У меня есть постоянный партнер, инспектор.
— При всем моем уважении, доктор… — Ребус покачал головой. — Вы — красивая женщина, а у меня сложилось впечатление, что Александр Федоров был неравнодушен к женскому полу. И сдается мне, что никакой партнер, если только он не чемпион мира по боевым искусствам, его бы не остановил.
Скарлетт Коулвелл снова улыбнулась и тут же в приливе напускной стыдливости опустила взгляд.
— Да, — призналась она, — вы правы. После нескольких бокалов либидо Александра, гм-м… поднимало голову.
— Изящно сказано. Это его слова?
— Нет, мои. Мои собственные.
— Тем не менее Федоров, похоже, считал вас своим близким другом, иначе он не говорил бы с вами столь откровенно.
— Мне кажется, у Александра не было настоящих друзей. Это довольно распространенное явление среди писателей и поэтов — на всех остальных людей они смотрят как на материал для своих произведений. А как можно спать с человеком, зная, что впоследствии он об этом напишет и весь мир будет читать описание самых интимных мгновений твоей жизни?
— Кажется, я вас понимаю… — Ребус слегка откашлялся. — Но ведь Федоров должен был как-то… усмирять то самое либидо, о котором вы упомянули.
— О, у него были женщины, инспектор!
— Здесь, в Эдинбурге? Неужели снова студентки?
— Этого я не знаю.
— А как насчет Абигайль Томас из Поэтической библиотеки? Кажется, в первую нашу встречу вы упомянули о том, что она влюблена в Федорова.
— Если она и испытывала к нему какие-то чувства, то без взаимности, — отмахнулась Коулвелл, потом, немного подумав, спросила: — Вы действительно считаете, что Александра могла убить женщина?
Ребус пожал плечами. Он много раз пытался представить себе, как изрядно подвыпивший Федоров идет по Кинг-стейблз-роуд и вдруг натыкается на женщину, которая предлагает ему бесплатный секс. Пошел бы он с незнакомкой?.. Может быть. А с женщиной, которую он знал?.. Этот вариант казался Ребусу куда более вероятным.
— Скажите, в разговорах с вами мистер Федоров никогда не упоминал фамилию Андропов? — спросил он.
Коулвелл задумалась, беззвучно шевеля губами. Очевидно, она несколько раз повторила фамилию про себя, потом покачала головой:
— Извините, нет…
— А как насчет Кафферти?
— Тоже нет. — Она взглянула на него. — Похоже, вам от меня мало проку.
— Иногда, — наставительно сказал Ребус, — отрицательный результат не менее важен, чем положительный.
— Это как у Шерлока Холмса? Я никак не могу запомнить эту цитату. «Отбросить все…» Ну вы-то должны ее знать…
