Альберт Эйнштейн переформулировал принцип «Бритвы Оккама»
следующим образом: «Все следует упрощать до тех пор, пока это возможно, но не
более того».
«Следовало бы непрерывную праздность поместить среди мучений
ада, а ее поместили в число блаженств рая».
Шарль Монтескье
«– Да, – подтвердил Трапс, – я действительно
сыграл со старым гангстером злую шутку. Забавная была ситуация, как помню. По
правде говоря, мне до сих пор стыдно в этом признаться – кому охота заглядывать
самому себе в душу, идеально чистого белья ведь ни у кого не бывает, но среди
таких чутких, понятливых друзей стыдиться как-то смешно, да и не нужно.
Странное дело. Я чувствую, что меня понимают, начинаю сам себя тоже понимать,
словно знакомлюсь сам с собой, то есть с человеком, которого я прежде знал
только случайно…»
Фридрих Дюрренматт «Авария»
Глава 1
На этот раз он не собирался лететь в Москву или в Баку
раньше конца сентября. Сделав две похожие квартиры с одинаковой планировкой,
мебелью, техникой, библиотеками, обоями, даже занавесками и кухонной посудой,
он чувствовал себя одинаково уютно и спокойно в обоих городах. Но в Рим его
тянуло сильнее всего, там была Джил с детьми. Хотя длительное пребывание в
Италии сказывалось на его самочувствии, он превращался в меланхолика, полагая,
что не имеет права на праздное времяпрепровождение. Он становился противен
самому себе, ему казалось постыдным проживать в доме Джил, ничем не занимаясь и
ничего не делая. Хотя библиотека в этом доме не уступала его двум библиотекам.
И здесь были книги на многих языках, которыми он не владел. Джил и дети
спокойно читали книги на многих европейских языках, и ему было иногда стыдно
признаться, что он не знает ни французского, ни немецкого.
Европа становилась одним общим домом для всех своих граждан.
И многие европейцы уже считали нормой для себя знание трех-четырех европейских
языков. Если английский был обязательным для мирового общения, то многие
европейцы точно так же считали обязательным знать французский и немецкий.
Непосвященному человеку трудно понять, как нормальный
средний житель может выучить сразу несколько языков. Но на самом деле в этом
нет ничего необычного. Ведь многие европейские языки просто похожи друг на
друга, имеют общие латинские корни. Дронго вырос в интернациональном
полифоничном Баку, где почти все владели русским и азербайджанским языками,
очень непохожими друг на друга. И многие знали еще другие языки – грузинский,
армянский, фарси, арабский, каждый из которых был по-своему очень трудным и
весьма непохожим на другие.
Они вернулись в Рим из Испании, с побережья Коста-дель-Луз,
где отдыхали всей семьей. И пятого сентября раздался телефонный звонок. Это был
Эдгар Вейдеманис, звонивший из Москвы.
– Добрый день, – вежливо поздоровался
Эдгар, – как вы отдыхаете?
– Здравствуй. Пока ты не позвонил, у нас было все в
порядке. Неужели ты позвонил просто так?
– Я позвонил, чтобы узнать, как вы себя чувствуете.
– Ценю твою латышскую вежливость, – проворчал
Дронго, – если ты позвонил, значит, что-то случилось. Говори скорее, что
именно? Насчет отдыха я тебе потом все подробно расскажу.
– Тебя ищет один человек, – сообщил
Вейдеманис, – очень ищет. Говорит, что только ты сможешь помочь их семье.
Он звонит уже несколько дней подряд. Узнал мой телефон и телефон Лени Кружкова.
Просит о срочной встрече с тобой. Он даже знает, что ты сейчас в Италии.
Дронго не стал признавать, что обрадовался этому звонку.
Значит, он сможет вернуться в Москву и снова заняться привычным делом. Здесь он
чувствовал себя немного не в своей тарелке. Дети занимались своими делами, Джил
работала, и он выглядел как абсолютный лентяй, что было противопоказано его
деятельной натуре.
– Кто это такой?
– Кирпичников. Николай Данилович Кирпичников.
Достаточно известный бизнесмен. И политический деятель. Он сенатор от
Новосибирской области в Совете Федерации. Я наводил справки, он очень
влиятельный человек, председатель комитета Совета Федерации, один из столпов
российского сената.
– Никогда про него не слышал. Ты уже знаешь, зачем он
меня ищет? Навел какие-нибудь справки?
– Думаю, что да. Примерно месяц назад в больнице умер
младший брат его супруги, Егор Богдановский. Он сын президента крупной
металлургической компании. Его отец Аристарх Павлович Богдановский входит в
список «Форбса». Он глава компании «Сибметалл» и значится среди пятисот самых
богатых людей. И он же является тестем Кирпичникова. Тебя не было в Москве,
когда это произошло. В газетах намекали, что это могло быть убийство. Молодой
человек умер достаточно неожиданно.
– В больнице? – уточнил Дронго. – Что здесь
неожиданного?
– Ему было двадцать восемь лет. Молодой, здоровый,
сильный человек. Увлекался гольфом, теннисом. Врачи считали, что у него была
язва или что-то в этом роде. Мы сейчас уточняем. Хотя возможно, что сенатор
ищет тебя совсем не из-за этого.
– В двадцать восемь лет, и уже язва? Неужели он так
плохо питался? Судя по его отцу, в их семье должно быть несколько лишних
миллионов долларов.
– Думаю, что несколько сотен миллионов.
– А сколько лет этому сенатору?
– Сорок пять.
– Его тестю?
– Под шестьдесят.
– Давно Кирпичников женат на дочери Богдановского?
– Двенадцать лет. Это его вторая супруга. У них двое
детей. Он бросил на твои поиски все свои возможности.
– Ясно. Дай его телефон, я ему перезвоню. И узнаю,
зачем я ему понадобился.
– От его имени несколько раз звонили в Баку, искали
тебя там. Говорят, он вышел даже на российского посла Истратова, чтобы тот
помог тебя найти. Видимо, ты ему очень нужен.
– Продиктуй его телефон.
– Он оставил свой мобильный и городской. Ты
записываешь?
– Конечно. Диктуй, – он записал оба номера.
– Когда ты прилетаешь в Москву? – уточнил
Вейдеманис.
– Теперь не знаю. Я хотел в конце сентября, но думаю,
мне придется вернуться немного раньше, – ответил Дронго.
Попрощавшись с Эдгаром, он несколько минут сидел, глядя на
телефон. Словно решал, как ему поступить. Он уже знал, что обязательно
перезвонит Кирпичникову и выяснит, зачем он понадобился этому сенатору. Он
перезвонил через десять минут. Кирпичников сразу ответил, как будто ждал именно
этого звонка. У деятелей такого масштаба обычно бывает с собой сразу несколько
мобильных телефонов, и один из них считается самым важным. Как правило, этот
номер знают только самые близкие люди – супруга, дети, ближайшие помощники.
Возможно, именно такой номер дал Кирпичников Эдгару, чтобы его можно было сразу
найти.
