Он увидел, как одобрительно кивнула ему супруга сенатора. Ей
явно понравилось это выражение американского президента.
– У меня так не получается, – развел руками
Кирпичников, покосившись на супругу, – я государственный человек и часто
должен встречаться с людьми, которые мне изначально неприятны. Но таковы
издержки нашей профессии.
– Насколько я знаю, вы по своей основной специальности
строитель, а политикой начали всерьез заниматься только несколько лет назад.
– Вы хорошо информированы, – кивнул сенатор, снова
взглянув на супругу, – мне нравится, что вы навели справки, прежде чем
решили со мной встретиться. Это обнадеживает.
Супруга кивнула в знак согласия. Она наблюдала за Дронго,
рассматривая его как любопытный экземпляр. Очевидно, деньги отца и положение
мужа позволяли ей так бесцеремонно разглядывать любого, кто попадал в поле ее
зрения. Сидевший перед ней незнакомец был скорее похож на бывшего спортсмена
или телохранителя, чем на известного аналитика. Высокого роста, широкоплечий, с
мощным торсом и длинными руками, он невольно привлекал к себе внимание. Большой
лоб, высокие скулы, темные проницательные глаза все-таки выдавали в нем
человека интеллектуального. Она взглянула на его руки и пальцы. «Если такой
человек сильно ударит, то он может убить своего врага», – неожиданно
подумала женщина и даже поежилась от удовольствия.
Арсений внес на серебряном подносе бутылку минеральной воды
без газа, пустой стакан и большой стакан джина с тоником. Для женщины –
какой-то коктейль. Он аккуратно расставил все на столике и вышел.
– Спасибо, – Дронго был единственным, кто
поблагодарил Арсения за его усердие. Сенатор и его супруга посчитали излишним
произносить какие-нибудь слова.
Кирпичников выпустил струю дыма. Еще раз взглянул на супругу
и начал говорить:
– Дело в том, господин Дронго, что я уже несколько дней
пытаюсь вас найти. Я наводил справки, и мне сказали, что вы лучший эксперт в
этой области. И вообще лучший по всем статьям. Некоторые считают, что вы умеете
читать чужие мысли. Возможно, и так. Но мы нуждаемся в вашей помощи. Деньги для
нашей семьи не проблема. Только назовите сумму, которая вас устроит. Нам нужна
ваша помощь.
Дронго обратил внимание, что сенатор говорит во
множественном числе – «мы». Супруга Кирпичникова продолжала разглядывать
«любопытный экспонат», сидевший перед ней.
– Вы пока не сказали, что именно я должен
сделать, – напомнил Дронго.
– Я думаю, что вы уже знаете, – сенатор заерзал в
тяжелом кресле, и оно жалобно скрипнуло.
– В начале августа погиб младший брат моей
супруги, – продолжал Николай Данилович, – он умер неожиданно, в
больнице, куда мы его привезли. Врачи считали, что у него была язва, но мы
точно знали, что он никогда язвой не болел. И вообще был здоровым человеком.
Можете себе представить состояние его отца, состояние Натальи, мои переживания.
Он нахмурился. Потушил свою сигару:
– Разумеется, мы не стали делать вскрытие, чтобы не
травмировать Аристарха Павловича. Он и так очень тяжело переживает смерть сына.
Сенатор тяжело вздохнул. Наталья резким движением руки
потушила сигарету и неожиданно вмешалась в разговор:
– Вы должны понять наше состояние. В тот момент мы
просто не понимали, что происходит, – сказала она резким, глуховатым
голосом. – Нам казалось, что весь мир перевернулся. Мой отец до сих пор не
пришел в себя.
– Да, – кивнул Кирпичников, – ему очень
тяжело.
– Понимаю, – сказал Дронго, – и сочувствую
вашему горю.
Кирпичников протянул руку, взял свой стакан и сделал
несколько больших глотков. Затем вернул стакан на столик. Покосился на жену,
очевидно, ожидая, что она захочет еще что-нибудь добавить. Но она молчала.
Тогда он продолжил:
– Врачи выдали нам заключение, но нам было просто не до
этого. Вы же знаете, как это бывает. Нужно было обговорить массу неприятных
деталей, купить место на кладбище, провести похороны, поминки. В общем, все,
как полагается. Уже позже, через несколько дней, мы стали изучать это
«заключение». И сразу в него не поверили. Я показывал это заключение нескольким
опытным врачам, и все говорили по-разному. Мы не знали, как нам быть, пока
Наталья не решила сделать эксгумацию, так это называется… эксгумацию трупа.
Дронго подумал, что, несмотря на все громкие титулы
Кирпичникова, движущим началом в их семье была супруга сенатора. В ней
чувствовалась сила, свойственная решительным женщинам.
Сенатор снова взглянул на жену. Но она молча отвернулась.
Ей, очевидно, пришлось пережить серьезное испытание.
– Мы провели эксгумацию, – повторил
Кирпичников, – и ничего не сказали моему тестю. Сделали все тайком от
него. Но нам нужно было знать правду…
Он замолчал. Затем протянул руку, достал вторую сигару.
Обрезал ее, но не стал закуривать, а положил рядом с собой. Провел рукой по
лицу, словно пытаясь отогнать неприятные воспоминания.
– Узнали? – наконец спросил Дронго.
– Да, – прохрипел Кирпичников, – его убили.
Отравили. В этом нет никаких сомнений. Эксперты-патологоанатомы пришли к
единодушному мнению. Его отравили. И поэтому я решил найти вас. Теперь вы
понимаете, почему мы искали вас так настойчиво?
Глава 2
Дронго молчал. Можно было предположить, что ему поведают
нечто подобное. Кирпичников закурил вторую сигару.
– На этот раз мы все точно проверили. Анализы отправили
даже в Санкт-Петербург. Но эксперты настаивают, что ни о какой ошибке не может
идти и речи. Он погиб, и это был яд, который они нашли в его уже разложившемся
теле.
Наталья нахмурилась. Она хотела достать вторую сигарету, но
не стала этого делать. А лишь положила пачку на стол. И снова вмешалась в
разговор:
– Его убили, – резко и беспощадно произнесла
она, – в этом нет никаких сомнений. И я хочу знать, кто это сделал. Меня
не интересует, какими методами вы добиваетесь своих результатов. Если вам нужен
миллион, мы дадим вам миллион. Если нужно два миллиона, мы дадим два. Но я
должна знать, кто это сделал. И почему. Я ничего не говорила своему отцу, но
уверена, что и он испытывает подобные чувства. Мой отец достаточно умный
человек и понимает, что Егор не мог умереть просто так. Молодой человек
возвращается домой с вечеринки и неожиданно попадает в больницу. А потом вдруг
умирает. Понятно, что ничего так просто не бывает. Отец и муж подняли на ноги
всю больницу, и врачи просто от страха выдали такое идиотское заключение.
Кирпичников слушал жену, и Дронго наблюдал за сенатором. Тот
сидел достаточно спокойно, но было заметно, что словоохотливость супруги
несколько нервировала Николая Даниловича. Но он предпочитал молчать и не делать
жене замечаний в присутствии гостя.
– Я вас понимаю, – осторожно сказал Дронго, –
но учтите, что это не простое расследование. После смерти вашего брата прошло
довольно много времени. Люди не всегда помнят детали вчерашнего вечера, а тем
более им трудно вспомнить события, которые произошли месяц назад. Вы должны
отчетливо представлять, насколько мне будет сложно, если даже я попытаюсь
взяться за это дело.
