– Да, барона жаль, я любил его. Сейчас его везут в больницу. Доктор сказал – шансов выжить практически нет, только разве случится чудо... Жаль! А кто третий?
– Мой товарищ, купец Ратманов. Он только что женился...
– Адлерберг! – властно произнес император. – Запиши. Оказать вдове помощь.
Министр двора вытащил блокнот с золотым обрезом.
– Ну, Лыков, выздоравливай, – государь похлопал его осторожно по здоровому плечу и отошел.
– Баше Величество!
Великан вернулся, милостиво посмотрел на Алексея:
– Что еще, Лыков?
– Капитан роты оливопольцев… не знаю его фамилии. Очень решительно ликвидировал запасную команду террористов, укрывшихся в соборе, чем тоже предотвратил покушение…
– Адлерберг! Запиши и капитана…
И государь ушел, величественно шагая посреди подобострастно расступившейся толпы.
Когда Алексея вынесли из собора и загружали в сани, подбежал ротный командир оливопольцев; глаза у него были совершенно сумасшедшие.
– Государь пожал мне руку и благодарил! Детям… детям буду рассказывать, если заведу когда-нибудь! Спасибо тебе – не забыл аттестовать Его Величеству; а то ведь у нас всегда забывают…
– Что с ротмистром? Только честно, – Лыков из последних сил вцепился капитану в рукав. Тот потупился.
– Честно – это как Бог решит. Скорее всего, помрет. В лучшем случае – полный паралич; пуля-то села почти в позвоночник. Извини…
И, осторожно разжав лыковские пальцы, капитан убежал к своей роте.
Сани дернулись – и Алексей потерял сознание.
Глава 15
Первое марта
Санкт-Петербург. Екатерининский канал.
В воскресенье, 1 марта 1881 года, император Александр Николаевич с самого утра принимал сановников. Градоначальник Петербурга, генерал Федоров, вчера доложил ему о поимке двух важнейших деятелей анархистов – Желябова и Тригони. Обещал днями доставить и всех остальных, более мелких… Новость была приятная, что греха таить. Но сегодня утром Лорис настойчиво советовал ему отменить обязательное воскресное посещение развода войск столичного гарнизона в Михайловском манеже. По имеющимся у него сведениям, «мелкие» уцелевшие террористы вовсе не такие мелкие, и готовят на него покушение как раз по пути в манеж.
Император вынужден был объяснять своему первому министру, что не может отменять своих обязанностей самодержца даже перед угрозой покушения. Что, ему зарыться в землю и там сидеть безвылазно? Но хитрый армянин пошел к Екатерине Михайловне, княгине Юрьевской. Та прибежала вся в слезах и взяла с мужа слово, что сегодня он из Зимнего никуда ни ногой. Отказывать княгине государь не умел никогда.
Но затем неожиданно попросила приема невестка, жена любимого брата Константина Николаевича, великая княгиня Александра Иосифовна. И очень-очень настойчиво умоляла государя поехать сегодня на развод: ее младший сын Михаил только что стал ординарцем государя и жаждал представиться ему в новом качестве… Смелый человек, Александр Николаевич не решился признаться женщине в том, что боится покушения – и обещал приехать.
Несмотря на всю эту неприятную суматоху, настроение у Александра было на удивление хорошее. Во-первых, Лорис сказал, что тайный советник Филиппов, посланный в Москву с секретным поручением, сегодня выехал обратно. Он перерыл все архивы и нашел то, что ему велено было найти. Филиппов везет полное описание коронации Екатерины Первой, урожденной Марты Скавронской, дочери лифляндского крестьянина. Коронация была совершена в Москве 7 мая 1724 года, спустя двенадцать лет после законного венчания и за год до смерти Петра. Крестьянку короновал – и все съели! А тут все же княжна, из самых что ни на есть Рюриковичей… Машина была запущена, уже вечером он увидит столь важные бумаги, а назавтра начнет действовать.
Во-вторых, Александру понравилась его собственная решительность. После Лориса он принял председателя Комитета министров графа Валуева. Граф просил дать распоряжение о созыве Совета министров, который, в отличие от Комитета, собирался только под председательством самого государя. На Совете необходимо было утвердить окончательную редакцию сообщения о готовящихся «конституционных» реформах. Государь утвердил предложения Лорис-Меликова о создании двух депутатских комиссий из представителей дворянства, земств и городов, а также из правительственных чиновников. Комиссии должны были предварительно рассматривать финансовые и административно-хозяйственные законопроекты перед поступлением их в Государственный совет. Первые, так сказать, ростки выборных представительных органов при верховной власти… А еще говорили, что он устал от своих великих реформ! Он им еще покажет, кто устал; история занесет его в особые анналы, как великого реформатора!
Император распорядился о созыве Совета министров и в веселом расположении духа пошел с Валуевым вниз, на крыльцо – пора было ехать в Манеж. Он не знал того, что случилось вчера на квартире Исполнительного комитета «Народной воли» возле Вознесенского моста. Там в спешке собрались двенадцать членов комитета, в том числе Софья Перовская, Вера Фигнер и Михаил Фроленко. Встревоженные арестом Желябова на квартире Тригони, террористы постановили завтра любой ценой уничтожить государя. Уже давно был вырыт подкоп под Малой Садовой улицей, из дома Менгдена, где народовольцы открыли по поддельным паспортам магазин сыров
[21]
. Государь часто проезжал по этой улице в Михайловский манеж. На тот случай, если буде т избран другой маршрут, императора должны перехватить метальщики с мощными ручными бомбами. Неожиданно прямо на совещании обнаружилось, что мина в подкоп не заложена, а из четырех потребных бомб не готова ни одна.
В пять часов пополудни на квартиру Фигнер пришли Суханов, Грачевский и главный бомбист партии Кибальчич. Вместе с очаровательной Верой Фигнер они принялись лить метательные снаряды. Работа шла всю ночь. В восемь часов утра первого марта четыре снаряда с гремучим студнем, отлитых в жестянки из-под керосина, были готовы, и Кибальчич унес их. В десять часов утра в квартиру на Тележной пришли метальщики Рысаков, Гриневицкий, Емельянов и Тимофей Михайлов и получили последние указания от Софьи Перовской. Мина в подкоп из магазина сыров тоже была уже заложена. Ловушка для царя распахнулась.
Затем к Вере Фигнер пришел Михаил Фроленко, который должен был взорвать мину под каретой государя, если тот поедет по Малой Садовой. Смерть самого Фроленко была при этом совершенно неизбежной. К удивлению Фигнер, смертник-доброволец вынул из сумки колбасу и бутылку красного вина и принялся с аппетитом завтракать… На немой вопрос красавицы он ответил: «Я должен быть в полном обладании сил».
