– Из него. Прадед Мишкин в Алатыре трех помещиков повесил, с женами и детями. Их туда мужики со всей округи свозили, а Пугачев судил. Вот прадед-то палачом к нему и нанялся. Буйный был шибко, я его помню. Сын его, Мишкин дед, который давеча на Сергия и Вакха
[116]
помер, такой же был.
– Что, прадеда Телухина за помещиков не наказали?
– Выпороли для порядку, да и все. Мужики его не выдали.
– Ну и дела… За трех помещиков – одна порка. Михельсона на вас не было.
– У вас, у Благово, на Пугачева обиды быть не должно. Вы ж через него славно разжились!
– Что ты имеешь в виду, старик?
– Будто не знаешь! Прадед твой, Арсений Иваныч, рази не на дочке Кроткова женился? Приданого взял сто тыщ. А забыл, откудова эти деньги взялись?
Благово и не подозревал, что на селе известна эта история. Действительно, его прадед был женат на дочери симбирского помещика Степана Егоровича Кроткова, и через это разбогател. Кротков, бедный дворянин с двадцатью детьми и несколькими всего крепостными, вел полуголодную жизнь, пока не случилось пугачевское восстание. Лжеимператор захватил его маленькое имение и сделал в нем один из своих лагерей. Туда свозились ценности со всего Поволжья. Были выстроены амбары, и восставшие забили их под завязку золотом, серебром, церковной утварью и дорогими материями. Когда бунт был подавлен, правительство объявило, что все оставленное разбойниками в имениях, сделанных притонами, поступает в пользу их владельцев. Кротков, взятый Пугачевым с собой в бега, сумел благополучно ускользнуть от него. Когда он вернулся домой, то обнаружил там огромные сокровища… Новый Крез купил несколько поместий, в одном из них выстроил церковь и передал туда всю утварь с облачением. Но подгадил старший сын. Без ведома отца он продал лучшее его владение вместе с крестьянами, в число которых вписал и отца, под именем Степан Егоров. Скандал получился большой, папаше пришлось долго доказывать через суд свою прежнюю личность…
Благово не стал продолжать разговора, развернулся и ушел. Он узнал, что хотел, и теперь ждал только своих подчиненных, чтобы арестовать убийцу.
Лыков с Титусом прибыли к десяти часам вечера, озадаченные, но веселые. Поехал начальник имение продавать и вдруг требует их с оружием! Может, в цене не сошлись, выдвинул свою версию Алексей, так мы сейчас убедим…
– Слушайте, ребята, как дело было, – прервал их зубоскальство статский советник. – Осенью прошлого года в село вернулся только что вышедший из тюрьмы мелкий вор Михаил Телухин. В заключении он познакомился с известным вам грабителем Ванниковым по кличке Колотило. Ванников имеет побочный промысел: продает легковерным дуракам поддельные карты старинных кладов. Телухин подружился с Колотилой, и тот изготовил карту специально для села Чиргуши. Якобы Пугачев сто с лишним лет назад оставил здесь сокровища…
– А Емельян действительно был в селе? – прервал начальника Лыков.
– Нет, это легенда, старинный вымысел; Пугачев не дошел до наших мест более ста верст. Поблизости шлялся казачий «полковник» Суходольский, но и тот сюда не заходил. Все данное преступление основано на слухах и сказках, но, тем не менее, из-за них убили человека.
Так вот. Телухин предложил свою липовую карту здешнему богатею Исаю Городнову. За месяц до этого умер дед Мишки, сын известного пугачевца, и тот использовал сей факт в своей выдумке. Будто бы старик, умирая, передал внуку эту карту, полученную им в старые времена от своего отца, который самолично этот клад зарывал, вместе с Емелькой.
Городнов не поверил Мишке и пошел справиться у наиболее уважаемого в селе человека, деда Паисия. Тому идет сейчас сто второй год. Это такой местный «сведущий человек», который все про всех знает. По каким-то своим соображениям Паисий подтвердил Мишкино вранье, что и стало для последнего роковым. Не желая платить за карту, Городнов убил Телухина и утопил его труп в пруду.
Но сам клад, согласно карте, был зарыт на острове, под мельницей. Чтобы незаметно вести там раскопки, Городнов должен был сначала заполучить право распоряжаться островом. А тот помещичий, принадлежит моему свояку Дедюлину. Тогда Исайка забрался ночью в дом Дедюлина, когда там никого не было, нашел арендный договор и сделал к нему несколько приписок. Такие же дополнения он внес в экземпляр, что на руках у сельской общины. Третий экземпляр, хранящийся в архиве уездного землемера, убийца сумел уничтожить.
Чтобы приписки остались незамеченными, он инсценировал ограбление усадьбы и обвинил в нем уже мертвого к тому времени Телухина. Рассказал всем, что видел, как тот вылезал из окна барского дома. Народ решил, что Мишка убежал из села, поняв, что он опознан; поэтому его исчезновение никого не удивило. Дедюлин же, недосчитавшись нескольких ложек и солонки, решил, что это обычное воровство, и не стал просматривать межевые документы.
После этого Городнову оставалось только убедить мужиков, что остров с мельницей у помещика надо отобрать. А мельничное дело передать ему. Под видом ремонта старой мельницы Исай тогда спокойно перекопал бы весь остров и нашел бы клад. Русский мужик всегда рад обмануть помещика. Идея Городнова понравилась обществу, и оно полностью его поддержало. Вот так обстоит это дело на сегодня.
Теперь что мы будем делать. То же, что и всегда: ловить убийцу. Сейчас у нас нет улик против Городнова. Как это часто бывает, мы все знаем, но не можем этого доказать. Надобно взять Исайку с поличным. Где-то он имеет тайник. В нем хранится заветная карта и кое-что еще. Я полагаю, учитывая мелочную жадность подозреваемого, что там же находятся серебряные вещи, украденные им для отвода глаз из дома Дедюлина. И, наконец, учитывая, что русский мужик никогда ничего не выбрасывает, я надеюсь найти в том же тайнике паспорт убитого Телухина. Городнов, скорее всего, не уничтожил эту абсолютную улику. Вдруг пригодится?
– То есть нам надо вынудить подозреваемого посетить тайник и проследить за ним? – догадался Титус.
– Верно. Требуется спровоцировать Исайку на такое посещение, и я знаю, как. Помните, что завтра за день?
– Одиннадцатое августа. Василий Осенний. Ну и что?
– Это еще и день мученика архидиакона Евпла, убитого в городе Катания на Сицилии в 304 году. О чем-то говорит?
– Точно! – вспомнил Лыков. – В ночь на Евпла, по народным суевериям, мертвые выходят из своих могил. Погибшие насильственной смертью навещают своих убийц. Вы хотите это использовать?
– Конечно. Городнов верит глупым легендам, которые смешны образованному человеку. Карта с кладом, состряпанная жуликами, вызвала бы у нас с вами только улыбку, а он убил из-за нее односельчанина. Так что начнем. Скоро полночь…
Титус обрядился в черный плащ из вулканизированной гуттаперчи, с островерхим капюшоном, и вымазал лицо сажей. Они с Благово осторожно вышли из усадьбы в заднюю калитку и отправились в село. В полной темноте Павел Афанасьевич уверенно вел Яана к дому убийцы – он еще днем основательно изучил этот маршрут.