Когда он выскочил на гребень, его взору открылась удивительная картина. Впереди, сколько хватало глаз, лежало огромное ровное плато. Без единого дерева и даже без куста, оно было сплошь засеяно хлебами. Несмотря на май, злаки уже хорошо принялись, и по плато словно переливались гигантские волны… Это под дуновением ветра колыхались посадки ржи, проса и ячменя. В самом центре равнины лежало озеро. Левее него широко рассыпались многочисленные постройки Хунзаха, окружённого со всех сторон более мелкими селениями. А позади этой великолепной панорамы, словно задник на огромной сцене, возвышались заснеженные вершины хребта Армута.
Но любоваться красотами пейзажа было некогда. Кони лезгин, утомлённые недавним подъёмом из Могохского ущелья, замедлили бег. Таубе и Лыков на своих свежих лошадях быстро их догоняли. Поняв, что уйти не удастся, изменники остановились, спешились, положили коней прямо на дорогу и залегли за ними с винтовками. Раздались два выстрела, и пули просвистели низко над головами преследователей. Равнина не предоставляла никакого укрытия, нужно было тоже спешиваться.
Лыков мгновенно соскочил с коня и попытался уложить его рядом с собой, но тот не захотел слушаться чужого человека. Через секунду жеребец уже хрипел в пыли с простреленным боком… Конь барона оказался покладистее и успел укрыться в придорожной канаве. Поправив нониус на прицельной планке, коллежский асессор взял на мушку заднюю ногу лезгинского жеребца и нажал на спуск. Тот вскочил и, хромая, отбежал в сторону. Оставшись без прикрытия, горец – это был Ахмат – пытался переползти в кювет, но не успел: следующая пуля угодила ему в грудь.
– Сдавайся, Муса! – крикнул Таубе второму изменнику. – Ты же видел, как Лыков стреляет. Ты ещё молодой – не спеши умирать!
Но лезгин ответил выстрелом. Подполковник ругнулся, прицелился – и разнёс ему голову.
– Они всё равно ничего бы не сказали, – попытался утешить его Алексей, забрасывая ненужную уже винтовку на плечо. – Так хоть двумя шпионами в партии стало меньше.
Обыск убитых ничего не дал. Русские сняли с убитых коней сёдла с седельными сумками и поехали обратно в Большой Гоцатль.
Глава 12
Рассказ Даур-Гирея
Таубе собрал офицеров в кунацкой на совещание. В горских домах, куда посторонним входить запрещено, кунацкая – самое чистое место, где могут поселиться гости. У бедных туземцев это комната со своим входом, или турлучный пристрой. У богатых – отдельное строение, иногда из двух-трёх комнат. Гоцатльский наиб был обеспеченным человеком, поэтому его кунацкая была выложена из камня, снабжена очагом и устлана дорогими коврами. Сейчас в очаге горел жаркий огонь. Офицеры расселись полукругом на маленьких деревянных скамейках и разговаривали вполголоса, чтобы не слышали посторонние.
– Что же вы, Эспер Кириллович, каких проводников-то нам подобрали? – упрекнул Артилевского подполковник.
– Виноват, Виктор Рейнгольдович; обмишурился, – вздохнул тот. – Прав капитан Ильин – этим обезьянам никому нельзя верить. А ведь уже шесть лет Ахмат и Муса сопровождают меня в поездках по всему округу! И никогда ничего дурного я в них не замечал. Однажды в долине Иланхови Ахмат вытащил меня из пропасти. Как же вы их разоблачили?
– Перед нападением на нас у переправы Ахмат тайком отлучался. Я стал следить за ним в Гоцатле, чтобы перехватить донесение, которое он явно нёс абрекам.
– И что?
– Не успел. Мы с Лыковым арестовали его, но времени на обыск у нас не было – нужно было идти на штурм дома Муслима. Ну, вы помните – пока мы брали дом, лезгины бежали. Перед тем, как погибнуть, они уничтожили письмо.
– Мы остались без проводников, – подал голос Ильин. – Пока дорога идёт вдоль реки, они нам и не нужны. Когда мы свернём с тропы и выйдем на Богосский хребет, начнутся трудности. Вы лучше других знаете те края, Эспер Кириллович. Как мы будем там передвигаться? На картах – одно большое белое пятно.
– Честно говоря, я и сам в некотором недоумении. В окрестностях горы Эдрас никто из русских не бывал. Горцы зовут её Аддала-Шухгелымеэр, и она считается у них заколдованной. Говорят, близко к вершине там находится пещера, в которой много веков живёт великан. Он прикован цепью, а рядом лежит меч, до которого тот тщетно пытается дотянуться. Когда дьявол приступит к разрушению мира, цепь лопнет, великан схватит наконец свой меч и выйдет наружу. И начнётся конец света. Дагестанцы очень боятся горы Аддала-Шухгелымеэр и стараются обходить её стороной.
– В абадзинских землях тоже есть такая, – сказал Даур-Гирей. – Она называется Диц, и опоясана тремя рядами скал. Там также имеется пещера, в которой живёт Дашкал. Это человек, выбранный Даджжалом – Сатаной по-вашему – для разрушения мира. Дашкал тоже сидит на цепи, имея возле себя меч. Черкесы никогда не ходили на гору Диц. Проклятое место. Очень удобно для укрытия таких, каков Лемтюжников.
– Аддала идеальное убежище! – согласился войсковой старшина. – Её окрестности заключены в треугольнике между обществами: Дидо, Анцух и Ункратль. Но никто из туземцев указанных обществ не смеет ходить на эту гору. Склоны её почти безлюдны. Только богосы, ничтожное по своей численности горское общество, ухитряются как-то выживать в этом страшном месте. Поэтому среди соседей богосы слывут колдунами, и даже торговый обмен с ними ведётся в минимальных размерах – горцы сторонятся их. Когда мы придём туда и вы увидите саму гору – обомлеете! Склоны Аддалы со всех сторон покрыты вечными ледниками. Они сияют, словно корона. Гора огромна, самая большая во всей округе. Только к западу, на Главном хребте, вдоль границы с Грузией, имеются три более значительные вершины. Ледники гигантские по размерам. Большая их часть сползает в котловину Дидо, но есть и такие, которые обращены на восток.
– Как же попасть на вершину? – спросил Артилевского Лыков.
– Да никак. Это и невозможно, и не нужно. Если Лемтюжников действительно прячется в этих местах, то не на самой же вершине он разбил свой лагерь! Севернее горы через Богосский хребет ведёт перевал Арида-Меэр, а южнее – перевал Кемэ, он же Цунтинский. Мы пройдём на ту сторону хребта с севера, а вернёмся южнее. Обойдём таким образом всю гору кругом и отыщем абреков.
– Вы полагаете, Эспер Кириллолвич, что мы сможем обойтись без проводников? – уточнил Таубе.
– Да. С богосами можно договориться на месте, они проведут, куда надо. Золото и колдуны любят…
– Ну, попытаемся; другого выхода нет. Сегодня до конца дня отдыхаем. Нас теперь пятнадцать. Один казак убит, двое, считая изувеченного камнем, тяжело ранены. По счастью, только что из Могоха вернулся оставленный там Фролов; отряд в сборе. Через час прошу всех собраться в форме и при орденах. Состоятся похороны Богаткина и здешнего полицейского урядника. Всем быть начеку. Жители аула озлоблены на нас за убийство Муслима и его сына; возможно нападение. Завтра подымаемся в четыре часа утра и тихо уходим. Я велю сейчас наибу выставить вокруг дома свои караулы, а завтра лично сопровождать нас до переправы. Пока живём, как в осаде. За пределы двора не выходить! Лыков, предупреди казаков о бдительности.
