– Рапорт полковнику Толю с описанием вашего подвига уйдёт сегодня же. К нему будет приложено моё ходатайство о пересмотре вашего дела.
– Спасибо! У вас действительно прямая связь со штабом Кутузова?
– Да. Французы не сумели перекрыть Сокольнический лес. Он вполне проходим для смелого человека. А за лесом – казачьи посты. Мои донесения за ночь доставляют начальнику авангарда Иловайскому-четвёртому, и он немедленно пересылает их в Тарутин. Там сейчас наша армия… Самые важные из полученных сведений Толь фельдъегерем сообщает в Петербург государю. Добытые вами новости относятся именно к таким. Через неделю его величество узнает, что несправедливо осуждённый беглый каторжник Ахлестышев геройски партизанит в Москве.
Пётр не-по геройски шмыгнул носом, скрывая волнение. Неужели прежнюю жизнь удастся вернуть? Ольгу разведут с мужем-изменником, и тогда они смогут пожениться! Дай-то Бог, дай-то Бог…
Воспоминания об Ольге навели его на забытую мысль о фальшивом эмигранте.
– Егор Ипполитович! Полагаю, это интересно. Не знавали ли вы по прежней жизни некоего графа Полестеля?
– Да, мы были поверхностно знакомы. Эмигрант-роялист, бежал из Франции, коротал дни в Москве, бедствовал. Умный человек. А что? Они его схватили? Жалко графа.
– Нет. Он сейчас сам кого хочешь, схватит. Несколько дней назад Полестель попался мне в мундире полковника Главного штаба и при эскорте из элитных жандармов. В одной карете с ним ехал князь Шехонский.
– Это тот, что упрятал вас в тюрьму?
– Да.
– Хм… Про Полестеля я не знал. Элитные жандармы, Главный штаб… Спасибо: это очень важно. Вот почему французы так хорошо ориентировались в Москве с первых же дней! Полестель был шпионом и сейчас, вероятно, служит у Лелорня.
– Это что за гусь?
– Лелорнь д’Идевилль – начальник разведывательной службы Бонапарта. Хотя правильнее сказать, одной из его служб. Очень умён и образован, долго жил в России и хорошо её знает, говорит по-русски почти без акцента. Ещё в 1805 году власти подозревали Лелорня в шпионстве. Сейчас официальная должность этого господина звучит скромно: личный секретарь-переводчик императора. Тут главное слово – личный. В подчинении у Лелорня с десяток отборных людей, чиновников МИДа и офицеров. Они занимаются преимущественно бумажной работой: составляют аналитические отчёты для Бонапарта, готовят статистические материалы, ведут политическую разведку.
Всю же войсковую разведку корсиканец доверил полякам. Из тех соображений, что они лучше других знают Россию и больше других её ненавидят.
Начальником разведывательного бюро Главного штаба Великой армии состоит дивизионный генерал Михал Сокольницкий. Тоже человек незаурядный! Ещё в 1794 году на собственные средства сформировал шеститысячный отряд и храбро сражался с нами. Сам Костюшко вручил ему золотое кольцо с надписью “Родина – своему защитнику”. Попал в плен, два года просидел в тюрьме в Санкт-Петербурге. После освобождения уехал во Францию и там занялся шпионством против нашего государства. В 1799 году передал Директории важные сведения о русском экспедиционном корпусе в Италии: состав, организация, характеристики генералов. Создал собственную агентуру в наших западных губерниях.
Внимание Бонапарта Сокольницкий привлёк, составив секретную записку. Вслушайтесь в её название! “О способах избавления Европы от влияния России, а благодаря этому – от влияния Англии”. Одним зарядом – двух зайцев… Прочитав записку, Бонапарт приблизил к себе генерала, а с началом войны поручил ему разведку в войсках. Кёнигсбергским декретом от 15 июня 1812 года Сокольницкий был прикомандирован к персоне императора. Его должность – одна из самых высокооплачиваемых во всей армии: 12 000 франков месячного жалования! Бюро генерал укомплектовал исключительно поляками. Ещё в его подчинении состоит эскадрон гидов-переводчиков главной императорской квартиры. В нём, помимо тех же поляков, служат и русские из числа отбросов: беглые, переметнувшиеся пленные и просто изменники.
Так вот, люди Сокольницкого знают обо мне. Все их силы брошены сейчас на мою поимку. Попасться же им было бы очень некстати. Я начал одновременно ряд весьма важных операций по введению Бонапарта в заблуждение. Если они пройдут успешно – Великой армии конец. Но кольцо вокруг всё сжимается, я могу не успеть. Помните того поляка в Бутырке?
– Да. Подозрительный был пан.
– Он тоже из бюро Сокольницкого. Вчера этот человек чуть не схватил меня около Спасских казарм. Он был во главе жандармского отряда. Я едва сумел скрыться в развалинах. Кроме того, последние дни одетые по-русски поляки ходят на главных улицах: у них есть мой словесный портрет. Нужны верные люди, телохранители. Такие, как вы двое. Ну, как?
– Я согласен! – тут же сказал Ахлестышев.
– Ну и я с тобой, – пробасил налётчик.
– Очень хорошо. Вы должны только понимать, что берёте на себя дополнительные обязанности и с ними – дополнительные опасности. Например, сейчас вам придётся провожать меня до тайной квартиры на другом конце города. А утром, почти без сна, идти за Пресненскую заставу громить мужицкие обозы. Сил-то хватит?
– Опосля войны отдохнём, – бодро ответил Саша.
– Кстати спросить, Александр…
– Калинович, – подсказал Ахлестышев.
– …Калинович, а ты чего желаешь от власти за свои заслуги? Петру Серафимовичу, понятно, требуется вернуть дворянство. А тебе?
Вардалак только усмехнулся.
– Да ничего мне не надо. А что надо, власть дать не смогёт.
– Что же ты хочешь?
– Саша не приспособлен к мирному труду, – пояснил за друга Ахлестышев. – Он славный человек, но – грабитель. Берёт чужое без спросу, а при сопротивлении может и зашибить. Государство не выдаст же ему за заслуги патент на безнаказанный грабёж?
– Нет, – ошарашенно согласился штабс-капитан. – Я имел в виду что-нибудь законное…
– Бог дал путь, а чёрт дал крюк. Таков Сашин выбор. Законные виды деятельности его не интересуют. Не купцом же ему делаться, право слово?
– Да, – смутился Батырь, – торговый человек из меня не выйдет.
– Как я могу предположить, из господина Батыря получился бы хороший кандидат в команду разведчиков, – заявил Ельчанинов.
– А вот это могём! – уверенно подтвердил вардалак. – Башку там кому свинтить, налететь, погромить – всегда запросто. Обращайтесь!
– Вот! – обрадовался Пётр. – На время войны мы ему занятие нашли. Ведь с изгнанием французов из Москвы баталия с ними не кончится?
– Нет, – коротко и серьёзно ответил Ельчанинов.
– Согласен. Бонапарта можно победить, разве только взяв Париж.
– Это так.
– Пусть же наш Геркулес пока воюет, и именно в команде охотников
[51]
. Стоять в карауле или атаковать взводами ему не по характеру. А как кончится война, он и решит, чем заняться. Наказание за прежние грехи с него спишут?
