– Вот видите, – кивнул ему Чхеидзе, – к хорошей
жизни быстро привыкаешь. Но цыганку мы не нашли. И я почувствовал легкую
панику. А тут еще позвонила Ирина.
– Какая Ирина?
– Ирина Миланич, главный редактор известного журнала.
Которая помогла вас найти.
– Разве ее фамилия Миланич? – удивился Дронго. –
Кажется, раньше у нее была другая фамилия?
– Раньше у нее была своя фамилия, – кивнул
Чхеидзе, – а потом она взяла фамилию мужа и под этой фамилией стала известным
журналистом. Неужели вы ничего не знаете?
– Не знал, – признался Дронго, – мы много лет не
встречались. Я даже не знал, что это она тот самый журналист. Хотя часто
встречал ее фамилию на различных мероприятиях и в журналах. Даже не
предполагал, что она и есть та самая молодая женщина, с которой я был знаком
много лет назад.
– Значит, и я мог вас удивить, – удовлетворенно сказал
Давид Георгиевич, – я попросил ее помочь мне. Но до этого произошло
столько разных событий.
– Тогда давайте по порядку. Почему она вам позвонила? Вы
были раньше знакомы? Она сказала мне, что вы давние приятели.
– Очень давние, – грустно кивнул Чхеидзе, – мы
знакомы уже почти четверть века. Можете себе представить? Даже страшно
подумать. Я тоже не знал, что она и есть та самая Ирина. Пока в прошлом году не
увидел ее фотографию в журнале. В колонке главного редактора. Даже не поверил
своим глазам, так она изменилась. И сразу попросил найти номер ее телефона,
чтобы поговорить с ней. Такое невозможное совпадение. Через столько лет. Мы
договорились, что встретимся, когда я буду в Москве. И перед приездом я ей
позвонил, сообщив, что буду в «Национале». Когда мы вернулись из больницы, она
мне сразу позвонила. Я был в таком растерянном состоянии, что очень обрадовался
ее звонку. Мы не виделись с ней целую вечность. Несколько раз собирались
встретиться, но каждый раз из-за чего-то встреча срывалась.
Дронго подумал, что тоже не виделся с Ириной много лет. И
обязательно позвонит ей, как только отсюда выйдет. Он так боялся увидеть ее
изменившийся и постаревшей. Но если она та самая Ирина Миланич, о которой он
много слышал, то она просто великолепно сохранилась. Как такое могло быть?
Почему он не узнавал в этой женщине свою прежнюю знакомую? Он помнил другую
Ирину, не такую уверенную в себе, не столь цепкую, жесткую, деловую.
– И она приехала к вам? – спросил он неожиданно для
себя чуть дрогнувшим голосом, словно ревнуя к своему прошлому. Или к будущему.
– Да, – почему-то вздохнул Чхеидзе, – она приехала
в тот вечер ко мне. Я думаю, что мои сомнения усилились еще больше после ее
приезда. И мои страхи.
– Почему страхи? – уточнил Дронго.
– Я же сказал вам про два дня, – напомнил
Чхеидзе, – и больше всего я боюсь, что мой таймер времени уже начал свой
отсчет. И среди подозреваемых, возможно, Ирина не самый последний человек.
– Вы подозреваете, что она может желать вас убить? –
изумленно спросил Дронго. – И после этого вы просили ее найти меня?
– Я не подозреваю именно ее. Она всегда мне очень нравилась.
Но моя история отношений с Ириной, возможно, станет прелюдией к будущей
трагедии.
Дронго вспомнил о своей встрече в Румынии. Очаровательная
молодая женщина, уже тогда обладавшая сильным характером. Было ясно, что она
сумеет сделать карьеру и станет хорошим журналистом. Она была наблюдательной,
обладала чувством юмора, умела быстро принимать решения. Ему было тогда только
двадцать семь лет. А сколько ей было в восемьдесят шестом? Двадцать три или
двадцать четыре года? Летом ей еще не исполнилось двадцать четыре, ведь она
родилась в ноябре. Кажется, они об этом тоже говорили. Она была совсем молодой.
Как странно, что Чхеидзе тоже не видел ее много лет. Такое совпадение немного
пугало. И сильно смущало. Он незаметно вздохнул. Это случилось в восемьдесят
шестом году, в Мангалии.
Мангалия. Румыния. Прошлое
Все началось еще на вокзале. Двадцатого июля восемьдесят
шестого года. Ходить по Киеву было сложно. Он все время чувствовал, как ему
больно глотать. Возможно, это всего лишь ему казалось. Но он привык доверять
своим ощущениям. После недавней трагедии в Чернобыле он ощущал присутствие
радиации в воздухе почти физически. Хотя понимал, что это могли быть лишь его
субъективные ощущения. Но глотать все равно было больно.
На вокзале он стоял на перроне, ожидая, когда придет поезд,
направлявшийся из Москвы в Бухарест. Когда мимо прошел состав, он обратил
внимание на молодую и симпатичную женщину стоявшую в тамбуре в форме
проводницы. Выяснилось, что это как раз его вагон и он должен разместиться в
первом купе, рядом с купе проводников. После того как состав миновал
государственную границу с Румынией, она переоделась в какую-то серебристую
спортивную форму. Он запомнил ее красивое имя. Надежда. По странной логике
судьбы она работала без сменщицы. Когда все улеглись спать, он вышел в коридор.
Сначала они просто разговаривали. Потом перешли в ее купе. Все было как-то
нормально и естественно, словно так и должно было быть. И он остался в ее купе.
Никогда в жизни, ни до, ни после, он не встречал таких красивых женщин,
работающих на железной дороге. Она была похожа на западную стюардессу, словно
сошедшую со страницы рекламного журнала. Утром они попрощались. Он забрал свой
чемодан и, выходя из вагона, тепло попрощался с женщиной. Уходил он, шагая мимо
длинного состава вагонов к зданию вокзала. Когда он вдруг обернулся, то увидел,
что она идет за ним. Это его удивило. Он много раз вспоминал потом этот эпизод,
понимая, каким бесчувственном эгоистом он оказался в это мгновение.
Повернувшись, он еще раз с ней попрощался. Кажется, даже протянул ей руку. И
она пожала ему руку, странно улыбаясь и глядя ему в глаза. Может, она хотела
что-то сказать, но так и не сказала. И он снова пошел дальше. В двадцать семь
лет можно быть симпатичным молодым человеком и абсолютным дураком. Ночью она
сказала ему, что обратила на него внимание еще тогда, когда он стоял на пероне,
выделяясь среди остальных.
В Бухаресте он пересел на поезд, идущий к побережью. И почти
всю дорогу дремал – сказывалась бессонная ночь накануне. В Мангалию он прибыл поздним
вечером. Номер в отеле его уже ждал. На этом курорте было так много советских
туристов, что, казалось, он прибыл на советский курорт в Сочи или в Ялту.
Повсюду слышалась русская речь. Хотя трудности и перебои с поставками продуктов
уже тогда ощущались. Румынский лидер Чаушеску принял программу, согласно
которой его страна должна была в течение нескольких лет выплатить все свои
государственные долги. Страна задыхалась под бременем подобных обязательств.
Самое поразительное, что Чаушеску своего добился. Через несколько лет Румыния
выплатила все свои государственные долги. А потом свергла своего лидера и
расстреляла его вместе с супругой.
Уже утром Дронго узнал, что ему следует провести на этом
курорте несколько дней, чтобы дождаться, пока в Констанце появится Дершовиц.
Делать было нечего. Он ходил по курорту, наблюдая за веселыми отдыхающими,
знакомясь с представителями разных туристических групп, прибывающих сюда из
Москвы, Тбилиси, Баку, Одессы, Новосибирска, Риги, Тюмени.
