Он резко поднялся.
– Нельзя так разговаривать с отцом, – мрачно произнес
он.
– Какая строгая мораль, – Тамара усмехнулась, –
полчаса назад вы готовы были уложить меня в постель. А теперь стесняетесь того
непреложного факта, что спите со своим секретарем. Она ведь оставалась сегодня
в вашем номере, я правильно все вычислила?
– Давай поговорим о других вещах, – предложил
Чхеидзе, – И не нужно так на меня смотреть. Я действительно не знал, что
ты моя дочь. Поэтому все эти годы я просто не мог тебя искать, так как даже не
подозревал о твоем существовании. Я думаю, что мы с тобой все обсудим. Тебе
нужно будет уйти из этой фирмы. Особенно сейчас, когда погиб Касаткин.
Необязательно работать с этим Самойловым. И все будут знать, что ты моя дочь.
Тогда мои инвестиции будут выглядеть двусмысленно.
– Ничего, – возразила она, – сделаете меня
исполнительным директором компании. Вы это сможете. Ведь деньги ваши и пятьдесят
процентов акций будут принадлежать вам. Я готова работать на ваши интересы.
Сделаете меня исполнительным директором и я буду контролировать, как расходуют
деньги моего родного папочки.
– Ты с ума сошла? – изумился Чхеидзе. – Речь идет
о такой огромной сумме. Сколько тебе лет? Двадцать два? Двадцать три? В таком
возрасте не работают исполнительными директорами...
– А в каком работают? – спросила она. – Я, между
прочим, в шестнадцать лет окончила школу с золотой медалью. И в двадцать один
юридический факультет МГУ с красным дипломом. Я уже полтора года работаю в этой
фирме и все там знаю. Из меня получился бы очень неплохой исполнительный
директор. Или вице-президент компании. Это уже на ваше усмотрение.
Он посмотрел на нее. Кажется, она действительно не шутит.
Неужели она действительно его дочь? Такая цепкая, уверенная в себе, наглая,
знающая себе цену. А если Ирина сказала неправду? Нужно будет провести
генетическую экспертизу, проверить ДНК, уточнить группу крови. Нужно все
выяснить досконально. Ирина могла выдать желаемое за действительное. Возможно,
ей не хотелось, чтобы у девочки был такой биологический отец, как Викентий
Миланич, и она «придумала» другого отца. Более удачливого и успешного.
– Какая у тебя группа крови? – неожиданно даже для
самого себя спросил Давид Георгиевич.
– Боитесь продешевить? – поняла Тамара. –
Считаете, что вас обманывают. Будете проверять мою кровь? Тогда лучше сразу
взять образцы ДНК. Так надежнее. Кровь может совпасть, а ДНК никогда. У меня
вторая группа крови, господин Чхеидзе, но если будет нужно, я готова сдать свою
кровь на анализ, чтобы убедить вас в нашем родстве. Или вы уже передумали
делать инвестиции в нашу компанию?
– Мне не нравится твой тон, – строго сказал
Чхеидзе, – повторяю, я ничего о тебе не знал. И вчера увидел тебя впервые.
Ты мне сразу понравилась. Умная, красивая, хорошо одетая. Я даже хотел забрать
тебя с собой в Швейцарию.
– Не сомневаюсь. И сделать обычной приживалкой. А потом
выбросить за ненадобностью.
– Нельзя так разговаривать. Даже с чужими людьми
нельзя, – одернул ее в очередной раз Давид Георгиевич.
В дверь постучали. Официантка вкатила поднос с завтраком.
Тамара встала и подошла к другому столику, где стояли бутылки. Она их
внимательно рассматривала, пока официантка расставляла приборы и завтрак на
столе. Девушка ушла, и Тамара обернулась.
– Вы все это пьете? – спросила она, показывая на
бутылки виски.
– Одну бутылку мы вчера открыли с твоей матерью, чтобы
отметить нашу встречу, – сдержанно ответил Чхеидзе.
– Здорово. Значит, вы ее тоже пытались затащить в свою
постель. Еще раз. Вам удалось или она отказала?
– Я не буду отвечать на такие хамские вопросы, –
разозлился Давид Георгиевич, – ты можешь не уважать никого, но обязана
уважать хотя бы свою мать.
– С какой стати? – спросила Тамара. – Выяснилось,
что она всю жизнь мне врала, обманывала, выдавала за моего отца полное
ничтожество, а сама умудрилась переспать с красивым грузином, от которого потом
родила. Всю жизнь она сама выбирала, с кем и где ей встречаться. И сама строила
свою жизнь. За это я ее очень уважаю. А за мое рождение... Извините. Это темная
страница в истории жизни моей мамы.
– Садись и позавтракай, – предложил Чхеидзе, – нам
нужно о многом поговорить.
– Нет, – сказала она, взглянув на часы, – я должна
уже ехать на работу. Сами знаете, какие у нас проблемы после смерти Касаткина.
Можете позвать Лиану и позавтракать вместе с ней. До свидания, дорогой папаша.
Мне было интересно увидеться с вами еще раз, после того как вчера ко мне приехала
мама и все рассказала. Теперь я знаю, что у меня есть богатый и успешный папа и
довольно обеспеченная и не менее успешная мама. Какая идиллия. Может, вам
наконец пожениться? Я получу любящих родителей. Только не обещаю, что вы
получите любящую дочь. Уже слишком поздно меня переделывать. А насчет
исполнительного директора вы подумайте. Может, и сделаете мне предложение, от
«которого я не смогу отказаться».
Она взяла свою сумочку, намереваясь уйти.
– Подожди, – крикнул Давид Георгиевич, – я хочу
увидеть тебя еще раз.
– Зачем? – обернулась она к нему. – Теперь вы
знаете, что у вас есть молодая и красивая дочь. Можете получать от этого
удовольствия. Вам, наверно, жалко, что сорвалась такая встреча со мной, но я
думаю, что в Москве это не проблема. Найдете себе девочку, которую не будет
вашей дочерью и трахнете ее от души...
Он ударил ее по щеке. Сильно ударил. Она схватилась за лицо.
– Грубо, – сказала Тамара, – вы еще и
невоспитанный человек. Я лучше уйду. А вы подумайте, как вам жить дальше.
– Извини, – сумел выговорить он, – я не хотел.
– Горячая южная кровь, – сказала она, с трудом
сдерживая слезы, – я понимаю. Ничего страшного.
Он схватил ее за руку
– Не уходи, – попросил Чхеидзе, – извини меня и не
уходи. Ты сама виновата. Начала говорить мне такие чудовищные слова.
– Конечно, я виновата. В том, что ты двадцать с лишним лет
назад сделал моей матери ребенка. Что ты ее бросил. Что она растила дочь без
мужа. Что она любила тебя и поэтому дважды выходила замуж за нелюбимых. Во всем
виновата только я. Пусти, иначе я закричу.
Она вырвала руку и пошла к выходу. Сильно хлопнула дверь. Он
остался один. Подошел к столу. Услышал, как отворилась дверь еще раз. Он
радостно обернулся. Это была Лиана. Чхеидзе огорченно пробормотал короткое
ругательство на грузинском. Ему было стыдно за свое поведение. Он подошел к
столу и взял тарелку. Затем с силой бросил ее на пол. Тарелка разлетелась на
мелкие кусочки.
Лиана подошла ближе.
– В таком возрасте они бывают неуправляемыми, – сказала
она, пытаясь его поддержать.
Он обернулся.
– Это я неуправляемый, – ответил Чхеидзе, – только
об этом никто не догадывается.
