– Он уверен – нет.
Она знала супруга и почувствовала в его словах какую-то недосказанность:
– А ты думаешь иначе?
– Какое это имеет значение?
Зорина возмутилась:
– Как это – какое? А мои романы? Издательство ждет новых книг, а у меня нет сюжетов. Обещай, дорогой: сегодня вечером ты придешь ко мне, и мы с тобой подробно поговорим об этом деле. Может, мой ноутбук наконец-то мне пригодится. А то каждое утро я стираю с него пыль.
– Ладно, – пообещал Константин.
– Ты в управление?
Он кивнул:
– Пашка ждет отчета. Ему не терпится так же, как и тебе.
– Тогда до встречи.
– Пока, любимая!
Катя долго стояла у окна и смотрела на идущего по аллее, ежащегося под дождем мужа, пока его спина не скрылась за деревьями.
* * *
Как всегда, бодрый и веселый Павел Киселев, сидя за столом в кабинете, болтал с Ларисой, помешивавшей сахар в чашке с чаем. Увидев Константина, оба радостно заулыбались:
– Вернулся наш путешественник!
Кулакова критически осмотрела Скворцова:
– Как это понимать? Ни чуточки не загорел.
Он махнул рукой:
– Не до этого было.
Она отхлебнула и поморщилась:
– Такое серьезное дело?
Оперативник пожал плечами:
– Вот в этом я еще не разобрался.
Киселев недовольно взглянул на товарища:
– Так чего же отчалил? Мог бы еще полюбоваться крымскими горами.
– Леонид больше не хочет заниматься этим, – Скворцов опустился на стул. – Ларка, сделай, пожалуйста, чаю и мне.
Она охотно бросила в кружку пакетик и подлила кипятку:
– И печенье бери.
– Ни от чего не отказываюсь, – Скворцов жадно накинулся на еду. – С утра во рту крошки не было.
– Не спеши, – Павел открыл дверцу холодильника и вытащил бутерброды. – Вот тебе еще.
– О, благодарю, – ответил приятель с набитым ртом.
Кулакова и Киселев сделали вид, что погрузились в чтение документов, чтобы не смущать коллегу. Когда тарелки опустели, Лариса решила спросить:
– А если бы на месте Леонида оказался ты?
Костя вытер салфеткой губы:
– Я бы покончил с остатками банды, которая терроризировала Южный берег десять лет.
Павел подался вперед:
– А ну-ка рассказывай, да поподробнее.
Константин обстоятельно изложил те факты, о которых Киселеву еще не было известно. Лариса слушала, затаив дыхание:
– Значит, Татарина все же прикончили, – задумчиво проговорила она. – Но по всему выходит, он не убивал эту самую Виолу. А для нашего Леонида подобные рассуждения просто странны.
Скворцов добавил себе кипятку:
– Его несколько дней пугали и украли оружие. Возможно, он счел продолжение расследования на чужой территории опасным. Наш приятель никогда не был дураком и прекрасно понимает: погибшая женщина хотела поведать ему не о Татарине. Просто своими заявлениями Ленька хочет успокоить совесть.
Киселев почесал за ухом:
– Что ж, возможно, он и прав. Я тут заходил к Кравченко, и он попытался связаться с тамошним начальством. Как ты помнишь, я тоже пытался, да только безуспешно. Когда я уговорил старика сделать звоночек в мидасское управление внутренних дел, рассчитывал на его погоны. Там, понимаешь, в начальниках ходит занюханный капитан. Я думал: может, погоны нашего полковника подействуют! Куда там! Отшил и не пикнул. Мы – другое государство. Мол, нечего лезть на чужую территорию.
– Поэтому Ленька и не пытался наводить с ними контакты, – ответил Константин. – Но что касается меня, я бы взял отпуск и смотался туда еще раз, если бы знал, что Катьке не надо рожать.
Лариса повертела в руках карандаш:
– Раз мы ничего не можем сделать, Ленька прав. Оставим все как было.
Павел замотал головой:
– Кое-что можем. Мои информаторы напали на след Аграновича, бежавшего из тюрьмы. Вот же стечение обстоятельств! Бандит и правая рука Волохова скрывался в нашем городе у одной бабы на улице Луговой. Поскольку парнишка в розыске, его случайно опознал постовой полицейский, совсем зеленый лейтенант. Он заметил человека, читавшего объявления о съеме квартир. Иногда судорога дергала его тело. Если помните, в сводках значится: Агранович получил травму, это его самая главная примета. Парень позвонил нам, мы его быстрехонько скрутили – и теперь он в СИЗО ждет отправки в родные пенаты. Хотите пообщаться – пока это можно устроить.
– Обязательно, – Скворцов вскочил со стула. – И чем скорее, тем лучше.
* * *
Когда конвойный привел Аграновича в кабинет начальника, бывший бандит, высокий, худой, как жердь, и очень смуглый, чем-то похожий на Бориса Пастернака, – он сошел бы за интеллигентного человека, если бы не звериный блеск в больших черных глазах – выглядел усталым и подавленным. Он хмуро взглянул на оперативников.
– Здравствуйте, дорогие! Вам-то я зачем понадобился? Завтра улетаю белым лебедем в края, не столь отдаленные.
Павел усмехнулся:
– Да тебе грех жаловаться. Погулял на воле. Больше трех лет тебя найти не могли.
– Теперь лишнее сидеть, – отмахнулся бандит.
Киселев развел руками:
– Ну, здесь ты сам виноват. Бежать-то никто не заставлял?
Агранович ничего не ответил.
– А мы пожаловали к тебе расспросить про твоего бывшего подельника, Георгия Волохова.
Ироническая усмешка скривила толстые губы:
– Думаете, буду запираться? Хотите его отыскать, отправляйтесь в Мидас и найдите заброшенный домик обходчика на железнодорожном переезде. Его постоянное место жительства теперь там.
– Представь, нам это известно, – усмехнулся Константин. – Вот поведай нам, зачем вы вдруг все явились в Мидас и собирались в этом домишке? Какие у вас дела?
Глаза бандита недобро блеснули:
– А какой резон мне признаваться? Мой срок тянет на пожизненное. Хоть одна радость: менты меня не расколют.
– Это сослужит тебе плохую службу, – пообещал Киселев. – А если нам все доложишь, то мы за тебя похлопочем. Может, отделаешься двадцаткой.
Аграновича передернуло:
– Как же! Еще и убийство Волохова на меня повесите!
– А вы расскажите, как он погиб, если в курсе этого печального события, может, мы вам и поверим, – Скворцов усмехнулся. – У вас такие честные глаза!
Заключенный замялся. Он, видимо, не знал, с чего начать. Киселев пришел на помощь:
