– Вы оперативник? – спросила Ряшенцева. Сомов кивнул.
– Мать предупреждала меня, – еле выговорила Милена, словно чья-то рука давила ей на горло. – Вы принесли деньги?
Сто гривен у Леонида имелось. Он вытащил деньги из кармана и бросил на стол. Бывшая медсестра жадно схватила бумажку.
– Но это очень мало… Цены растут…
– Если Эмилия Львовна сказала вам только про деньги, это не совсем так, – заметил Леонид. – Я хотел этой встречи не для спонсорской помощи. Мне нужны ваши показания.
Милена дернулась:
– Да, я не дура. Спрашивайте.
– Почему вы изменили группу крови в карте Радуговой? Вы еще помните этот прискорбный случай?
Она сжалась:
– Помню.
– Или вы уже употребляли наркотики и порой не контролировали свои действия?
Ее сухая рука комкала бумажку:
– Тогда я была здорова. Это он приучил меня к наркотикам, он заставил сделать ошибку.
– Он – это кто?
Наркоманка хитро улыбнулась:
– Принесете еще столько же – я назову его имя.
– А если обманете?
Она пожала плечами:
– Я бы назвала вам его уже сейчас, он сломал мне жизнь, пусть же кто-то сломает его. Знаю, он до сих пор процветает, а я загибаюсь от болезни, – ее выцветшие глаза недобро блеснули. Леонид вздохнул.
– Милочка, может, цены на наркотики и растут, однако на сто гривен я не получил информации. Я даю слово, что принесу деньги, если пойму, что плачу за достойные сведения. А пока вы выражаетесь намеками, которые мне совершенно непонятны.
Милена поежилась и накинула старый, в дырках, платок:
– Радугову убили, потому что она увидела то, что не должна была видеть. Лиля была боевой женщиной. Она, несомненно, пошла бы до конца, если бы не роды. В ее карте все написали правильно. Потом я переделала ее, изменив группу крови. Но я не могла не переделать. Мне и сейчас не хочется умирать, несмотря на скотскую жизнь, а тогда тем более. Мало того, они обещали убить мать.
– Тарасов был в курсе? – поинтересовался Леонид.
– Думаю, да.
– И что же увидела Радугова?
– Ее показания могли лишить его заработка и упрятать за решетку, – произнесла Милена.
– Его – это кого? Тарасова? – Сомов продолжал надеяться, что выжмет из нее нужные сведения и больше никогда не войдет в пропахшую ужасными запахами квартиру. Законченная наркоманка – тоже зрелище не из приятных. Однако Ряшенцева не попалась на удочку.
Она погрозила ему дрожащим пальцем:
– Я сказала – еще сто гривен. Тогда получишь имя. Не беспокойся, хочешь – сбегай за ними прямо сейчас. Я задолжала поставщику, и он отказался снабжать меня этой дрянью, без которой я уже не могу существовать. К твоему приходу я буду как новенькая. Но этих денег хватит ненадолго. Так что будь уверен: я продам его.
Оперативник почесал затылок. С одной стороны, ему чертовски хотелось узнать имя преступника, с другой – он не верил наркоманке. Они так быстро меняют свои решения! Вот уже эта женщина не довольствуется ста гривнами, не станет ли она водить его за нос и потом? Словно прочитав его мысли, Милена ответила:
– Я не обману. Более того, я знаю, как взять его на горячем. Без меня тебе и твоим друзьям не справиться. Потому что… – она прервала себя: – Короче, тащи деньги, если тебе интересно продолжение.
– Ладно, – Сомов встал и осторожно выглянул в коридор. Никто не поджидал его за дверью. Улица тоже была пустынна. – Только крепче запри двери. Я скоро вернусь.
Милена кивнула на прощание.
Выйдя из вонючего подъезда, Леонид побежал со скоростью тигра. Что ж, в конце концов, сто гривен – потеря небольшая. А если женщина назовет имя и подскажет, как поймать убийцу нескольких человек – тогда можно и вовсе не вспоминать о деньгах. Он остановился у японской акации, розовые махровые цветы которой издавали умопомрачительный запах, и перевел дыхание. За ним никто не гнался. Однако это не означало, что опасность испарилась, как роса в жаркий день. Он влетел в комнату, вытащил из сумки деньги и помчался обратно, надеясь, что Милена с нетерпением ждет его. И она действительно ждала. Даже не закрыла дверь. Леонид не обратил на это внимания, хотя подобные обстоятельства всегда его настораживали. Но здесь речь шла о наркоманке, сгоравшей от желания получить вожделенную дозу. Женщина лежала на диване, с головой укрытая грязной простыней, и Сомов тихонько позвал:
– Милена! Я вернулся!
Она не шелохнулась. Оперативник потряс Ряшенцеву за плечо, и простыня соскользнула. Леонид вскрикнул и отшатнулся. На него смотрели безжизненные глаза. Метко выпущенная кем-то пуля попала наркоманке в лоб. Онемев от ужаса, Сомов потихоньку отходил к двери и остановился только тогда, когда под ноги попал какой-то предмет. Он наклонился, взял его и похолодел. Это была гильза от пистолета, который у него украли. Вернее, никто, кроме экспертов, не мог бы утверждать, что стреляли из его оружия. Но пистолет, выпустивший меткий выстрел, был той же марки, что и у него. Что-то подсказывало: он не ошибается. Его оружие начало убивать.
Издав стон раненого зверя, Леонид выскочил из квартиры и, не торопясь, пошел домой. Теперь можно было не конспирироваться и возвращаться в пансионат. Его замысел раскрыли, прятаться не имело смысла. На негнущихся ногах он доплелся до дома хозяйки и сообщил, что съезжает. Старушка обрадовалась. Ее уже несколько дней осаждала семья из пяти человек, готовых поселиться в комнатке и платить за нее втрое больше, чем этот странный молодой человек. Вопрос решился сам собой, и Леонид, забрав вещи, отправился в пансионат. Администратор удивилась, увидев его. Вероятно, такого быстрого возвращения она не ожидала.
– Хотите сказать, мой номер занят? – с улыбкой спросил Леонид.
Она растерянно развела руками:
– Но я же предупреждала.
– Но койка-то моя меня ждет, – уже тверже сказал Сомов. Женщина покраснела.
– Разумеется. Если вы погуляете до вечера по городку, то снова поселитесь в полном одиночестве. Ваши несостоявшиеся соседи сегодня уезжают.
Это обрадовало Сомова:
– Конечно.
Синее море снова манило его.
– Я могу оставить у вас сумку?
Судя по выражению лица, эта дама была готова для него на все:
– Непременно.
Взяв купальные принадлежности, Леонид пошел к лестнице, ведущей на пляж. По дороге он вспомнил про телефон и снова вставил украинскую симку. Аппарат тут же просигналил, и оперативник отметил: пришло несколько эсэмэс от его коллег – они удивлялись, почему он ничего не дает о себе знать, когда такие события разворачиваются вокруг его истории. Сомов вздохнул. Пляж временно отменялся. Вероятно, друзья прислали письмо на электронную почту, и его следовало прочитать.
