— «АВ»? «Никомед»?
— Онкологический центр. У них есть собственный исследовательский отдел, производивший метадон в таблетках, его применяли против очень сильных болей.
— Рак.
Беата кивнула. Одной рукой она поднесла ко рту бокал, а второй достала что-то и положила на стол перед Харри.
— Из Онкологического центра?
Беата снова кивнула.
Харри взял таблетку в руки. Она была круглая, маленькая, с выдавленной на коричневой оболочке буквой О.
— Знаешь, что я думаю, Беата?
— Нет.
— Я думаю, у Норвегии появилась новая экспортная статья.
— Ты хочешь сказать, что кто-то производит «скрипку» в Норвегии и экспортирует ее? — спросила Ракель.
Сложив на груди руки, она прислонилась к косяку двери в комнате Олега.
— На это указывают несколько факторов, — сказал Харри, набирая в поисковике очередное имя из списка Туркильсена. — Во-первых, Осло находится в эпицентре, из которого по миру расходятся круги. Никто в Интерполе не видел «скрипку» и не слышал о ней, пока она не появилась в Осло, и только теперь ее стало можно купить на улицах Швеции и Дании. Во-вторых, в наркотике содержатся измельченные таблетки метадона, которые, готов поспорить, производятся в Норвегии. — Харри нажал кнопку поиска. — В-третьих, недавно в аэропорту Осло задержали пилота с веществом, которое могло быть «скрипкой», но которое позже подменили.
— Подменили?
— Для таких случаев в системе есть сжигатель. Дело в том, что этот пилот собирался покинуть Норвегию, он должен был лететь в Бангкок.
Харри почувствовал запах ее духов и понял, что она переместилась от дверей к нему за спину и склонилась над его плечом. Монитор был единственным источником света в темной мальчишеской комнате.
— Какая сексуальная. Кто это? — Ее голос звучал прямо у его уха.
— Исабелла Скёйен. Секретарь члена городского совета. Одна из тех, кому звонил Густо.
— Футболочка донора ей ведь на размер маловата?
— В задачу политиков входит агитация за сдачу крови.
— А разве ты можешь считаться политиком, если работаешь всего-навсего секретарем у члена городского совета?
— Как бы то ни было, эта дамочка утверждает, что у нее четвертая группа крови и отрицательный резус-фактор, а с такой кровью ты просто обязан быть донором.
— Да, редкая кровь. Ты потому так долго разглядываешь эту фотографию?
Харри улыбнулся:
— На нее много ссылок. Разведение лошадей. «Уборщица улиц»?
— Говорят, что именно она отправила за решетку все наркобанды.
— Как видно, не все. Вот интересно, о чем она могла разговаривать с таким типом, как Густо?
— Н-да. Она руководила работой городского совета по противодействию наркотикам, может, использовала его для сбора информации общего характера?
— В полвторого ночи?
— Ух ты!
— Придется задать ей вопрос.
— Ну да, заметно, что тебе этого очень хочется.
Он повернулся к ней. Лицо Ракели было так близко, что черты его расплывались у него перед глазами.
— Это то, о чем я думаю, дорогая?
Она тихо засмеялась:
— О нет. Уж слишком у нее дешевый вид.
Харри сделал глубокий вдох. Она не отодвинулась.
— А что заставляет тебя думать, что мне не нравятся дешевки? — спросил он.
— А почему ты разговариваешь шепотом?
Ее губы почти касались его, и он ощущал, как из них льются слова.
На протяжении двух долгих секунд в комнате был слышен только шум компьютерного вентилятора. Внезапно Ракель резко выпрямилась. Посмотрела на Харри отрешенным взглядом, как будто переместилась на тысячу метров от него, и схватилась за щеки, словно пытаясь остудить их. Потом развернулась и вышла из комнаты.
Харри откинул голову назад, закрыл глаза и тихо выругался. Услышал, как она возится на кухне. Два раза глубоко вдохнул. Решил для себя: того, что только что произошло, не было. Попытался собраться с мыслями. И продолжил.
Он прогуглил остальные имена. Некоторые из них всплыли в списках победителей лыжных гонок десятилетней давности или в отчетах о семейных встречах, на другие вообще ничего не было. Эти люди больше не существовали, исключенные из почти вездесущего света прожекторов современного общества, не способного высветить темные углы, забившись в которые они ждали новой дозы, и все.
Харри сидел и смотрел на стену, на мужика с перьями на голове. На плакате было написано: «Йонси». У Харри появилось слабое предположение, что мужик имеет какое-то отношение к исландской группе «Sigur Ros». «Неземное» звучание и пение фальцетом. Совсем не похоже на «Megadeath» или «Slayer». Но у Олега, конечно, мог измениться вкус. Возможно, под чьим-то влиянием. Харри заложил руки за голову.
Ирена Ханссен.
Он сообразил, что в списках телефонных номеров его кое-что удивило. Густо и Ирена разговаривали по телефону почти ежедневно, до самого последнего звонка. А после последней беседы он даже не пытался набрать ее номер. Как будто они рассорились. Или же Густо знал, что Ирену после этого дня нельзя будет застать по телефону. Но вот утром того дня, когда Густо застрелили, он позвонил на домашний телефон семьи Ирены. И ему ответили. Разговор длился минуту двенадцать секунд. Почему это показалось ему странным? Харри попытался собраться и вернуться в рассуждениях к тому моменту, когда у него появилась эта мысль. Но ничего не получилось. Он набрал этот номер. Ему никто не ответил. Он набрал номер мобильного телефона Ирены. Чужой голос ответил ему, что номер временно отключен. Неоплаченные счета.
Деньги.
Все началось и все кончилось ими. С наркотиками всегда так. Харри задумался. Попробовал вспомнить имя, названное Беатой. Имя летчика, которого взяли с порошком в ручной клади. Память полицейского ему не изменила. Он набрал имя «Турд Шульц» в абонентской базе.
На мониторе появился номер мобильного телефона.
Харри открыл ящик письменного стола Олега в поисках ручки. Он поднял номер журнала «Мастерфул мэгэзин», и взгляд его упал на вырезку из газеты, убранную в пластиковую папку Харри сразу узнал свое собственное, хотя и более молодое лицо. Он достал папку и пролистал вырезки. Все они были о делах, с которыми работал Харри, во всех имелись либо упоминания о Харри, либо его фотографии. Он нашел старое интервью в журнале о психологии, в котором он отвечал — не без некоего раздражения, насколько он помнил, — на вопросы о серийных убийствах. Харри закрыл ящик. Огляделся. У него появилось желание что-нибудь сломать. Он выключил компьютер, собрал свой маленький чемодан, вышел в коридор и надел льняной пиджак. Появилась Ракель. Она смахнула невидимую пылинку с его рукава.
