— Настоящее золото? — спросил он.
Мартина принялась накладывать новую повязку.
— Это обручальное кольцо, Харри.
— И что?
— Разумеется, оно из золота. Каким бы бедным или жадным ты ни был, ты не купишь обручальное кольцо, сделанное не из золота.
Харри кивнул. Голова чесалась все сильнее, он почувствовал, как волосы на затылке встают дыбом.
— Я купил, — признался он.
Мартина засмеялась.
— Значит, ты единственный такой на свете, Харри.
Харри не в силах был оторвать глаза от кольца. Она произнесла это вслух.
— Черт, ну конечно же, я единственный… — произнес он медленно.
Волосы на затылке никогда не ошибаются.
— Эй, подожди, я еще не закончила!
— Все нормально, — ответил Харри, успевший вскочить на ноги.
— Тебе как минимум надо получить здесь новую чистую одежду. От тебя воняет помоями, потом и кровью.
— Монголы перед большими сражениями обычно обмазывались экскрементами животных, — сказал Харри, застегивая рубашку. — Если ты хочешь дать мне то, в чем я действительно нуждаюсь, то чашка кофе была бы…
Мартина огорченно посмотрела на него. И, покачивая головой, направилась вниз по лестнице.
Харри торопливо достал мобильник.
— Да?
Голос Клауса Туркильсена был похож на голос зомби. Детский крик на заднем плане объяснял почему.
— Это Харри Хо. Если ты сделаешь для меня одну вещь, я больше никогда не буду тебя мучить, Туркильсен. Ты должен проверить несколько базовых станций. Мне нужно знать все места, в которых побывал мобильный телефон Трульса Бернтсена из Манглеруда вечером двенадцатого июля.
— Мы не сможем определить до квадратного метра или проследить…
— …передвижения минута за минутой. Мне об этом известно. Просто сделай что сможешь.
Пауза.
— Это все?
— Нет, еще одно имя.
Харри закрыл глаза и напряг память. Представил себе буквы на дверной табличке в Онкологическом центре. Пробормотал их. А потом произнес имя вслух в телефонную трубку.
— Записал. А под «больше никогда» ты имеешь в виду…
— Больше никогда.
— Ну что ж, — сказал Туркильсен. — Еще одно.
— Да?
— Вчера полиция интересовалась твоим номером телефона. На тебя не зарегистрирован ни один номер.
— У меня незарегистрированный китайский номер. А что?
— Мне показалось, они хотят выследить тебя. Что вообще происходит?
— Ты уверен, что хочешь это знать, Туркильсен?
— Нет, — ответил тот после очередной паузы. — Позвоню, когда у меня будут данные.
Харри положил трубку и задумался. Его ищут. И хотя не сумеют найти зарегистрированный на него номер, зато могут сложить два и два, когда проверят звонки на телефон Ракели и обнаружат некий китайский номер. Телефон можно запеленговать, поэтому от него необходимо избавиться.
Когда Мартина вернулась с чашкой дымящегося кофе, Харри сделал два глотка и спросил без обиняков, не одолжит ли она ему на пару дней свой телефон.
Она посмотрела на него своим прямым чистым взглядом и ответила: да, если он все обдумал.
Харри кивнул, взял маленький красный аппарат, поцеловал ее в щеку и, прихватив чашку кофе, спустился в кафе. Пять столов были уже заняты, и в двери заходили новые утренние пташки. Харри уселся за свободный стол и переписал самые важные номера из своего китайского левого айфона. Послал по ним сообщение о том, что у него временно будет другой номер.
Наркоманы так же непостижимы, как и другие люди, но в одном отношении они очень предсказуемы, поэтому, когда Харри положил свой китайский телефон на один из свободных столов и отправился в туалет, он был уверен в том, что произойдет. Когда Харри вернулся, телефон уже испарился. Он отправился в путешествие, которое полиции будет позволено отследить по базовым станциям, разбросанным по городу.
Харри же вышел из кафе и направился по улице Тёйен-гата к Грёнланну.
Вверх по склону навстречу ему ехала полицейская машина. Он не думая пригнул голову, достал красный телефон Мартины и сделал вид, что разговаривает, используя телефон, чтобы прикрыть рукой большую часть лица.
Машина проехала мимо. На протяжении следующих часов ему придется скрываться.
Но он кое-что знал, и это было важнее. Он знал, с чего начать.
Трульс Бернтсен лежал под двумя слоями хвои и мерз как собака.
Всю ночь он проигрывал один и тот же фильм, снова и снова. Человек с мордой росомахи осторожно отступает назад, продолжая твердить это «easy», как будто прося о перемирии, при том что они целятся друг в друга из пистолетов. Человек с мордой росомахи. Шофер лимузина перед кладбищем Гамлебюена. Приспешник Дубая. Когда он нагнулся, чтобы уволочь за собой здоровенного коллегу, которого Трульс застрелил, ему пришлось опустить пистолет, и Трульс понял, что этот человек готов рискнуть жизнью, чтобы забрать с собой друга. Должно быть, когда-то Росомаха был солдатом либо полицейским или, во всяком случае, выполнял еще какую-нибудь долбаную почетную работу. В тот же миг раздался стон здоровяка. Он оказался жив. Трульс ощутил одновременно облегчение и разочарование. Но он позволил Росомахе сделать свое дело, позволил ему поднять здоровяка на ноги и, когда они побрели по коридору к запасному выходу, услышал, как в одном ботинке здоровяка хлюпает кровь. Как только они скрылись из виду, он натянул шапку-балаклаву и сбежал вниз, пронесся через холл, запрыгнул в «сааб» и поехал прямо сюда, не решившись отправиться домой. Потому что это место было безопасным и тайным. Здесь никто его не увидит, об этом месте знает только он. Сюда он приезжал, когда хотел увидеть ее.
Место это располагалось в Манглеруде, в той его части, где люди ходили на прогулки. Но те, кто здесь ходил, держались тропинок и никогда не забирались сюда, на его скалу, окруженную к тому же густыми зарослями.
Дом Микаэля и Уллы Бельман находился на склоне холма прямо напротив скалы, Трульс прекрасно видел окошко гостиной, в которой она просидела столько вечеров. Просто сидела на диване. У нее было красивое лицо, гибкое тело, почти не изменившееся с годами, она оставалась все той же Уллой — самой красивой девочкой в Манглеруде. Иногда Микаэль тоже сидел в гостиной. Трульс видел, как они целуются и ласкают друг друга, но они всегда удалялись в спальню, чтобы совершить остальное. Он не знал, хочет ли он увидеть это остальное. Потому что больше всего ему нравилось смотреть, как она сидит в одиночестве. На диване, с книгой, поджав под себя ноги. Время от времени она бросала взгляд в окно, как будто чувствовала, что за ней наблюдают. И тогда, случалось, он чувствовал возбуждение при мысли о том, что она, возможно, знает. Знает, что он где-то там.
