Я направился к спальне, и вдруг она оказалась прямо передо мной. Она, такая большая, стояла на верхней ступеньке лестницы, широко расставив ноги, в банном халате.
— Что ты здесь делаешь, Густо?
— Хотел увидеть тебя, — сказал я, включая улыбку.
Врубил на полную.
— Тебе надо к зубному, — холодно ответила она.
Я понял, о чем она: на моих зубах появились коричневые пятна. Зубы казались немного подгнившими, но щетка со стальными зубчиками мне уже не поможет.
— Что ты здесь делаешь? — повторила она. — Нужны деньги?
Мы с Исабеллой оба были такими, мы были похожими, нам не надо было прикидываться.
— Пять кусков? — сказал я.
— Так дело не пойдет, Густо, мы покончили с этим. Отвезти тебя обратно на станцию?
— Что? Да ладно тебе, Исабелла. Трахнемся?
— Тихо!
Через секунду я понял, в какой ситуации оказался. Глупо с моей стороны, всему виной чертова жажда. Исабелла стояла на лестнице средь бела дня в одном халате, но полностью накрашенная.
— Кого-то ждешь? — поинтересовался я.
Она не ответила.
— Новый юный трахаль?
— Так бывает, когда человек исчезает, Густо.
— Я неплохо умею возвращаться, — сказал я, метнулся вперед и ухватил ее за руку, так что она потеряла равновесие.
Я притянул ее к себе.
— Ты промок, — отметила она, сопротивляясь, но не сильнее, чем когда ей хотелось жесткого секса.
— Дождь идет, — сказал я, покусывая ее за ухо. — А ты думала от чего?
Моя рука оказалась под халатом.
— И от тебя воняет. Пусти меня!
Моя рука скользнула по свежевыбритому лобку и нашла щель. Она была влажной. Мокрой. Я мог орудовать сразу четырьмя пальцами. Слишком мокрой. Я почувствовал что-то вязкое. Вынул руку. Поднес ее к глазам. Пальцы были покрыты какой-то белой слизью. Я удивленно посмотрел на нее. Увидел победную усмешку, когда она прислонилась ко мне и прошептала:
— Как я сказала, когда человек исчезает…
Не слушая ее, я занес руку для удара, но она перехватила мою руку и остановила меня. Сильная, сука. Скёйен.
— Уходи, Густо.
Что-то произошло с моими глазами. Если бы я не знал что, то подумал бы, что это слезы.
— Пять тысяч, — прошептал я невнятно.
— Нет, — ответила она. — Тогда ты вернешься. А так быть не должно.
— Чертова шлюха! — заорал я. — Ты забываешь пару важных вещей. Раскошеливайся, а не то я пойду в газету и расскажу обо всем этом раскладе. И я говорю не о нашем трахаче, а о том, что операция «Очистим Осло и так далее» — дело рук твоих и старикана. Полу социалисты хреновы, наркоденьги и политика в одной постели. Как думаешь, сколько мне заплатит «ВТ»?
Я услышал, как открывается дверь спальни.
— Если бы я была на твоем месте, я бы сейчас убежала, — сказала Исабелла.
В темноте за ее спиной скрипнули половицы.
Я хотел убежать, действительно хотел. Но все равно остался на месте.
Шаги приближались.
Мне казалось, я вижу полосы на его выступающем из темноты лице.
Трахаль. Тигр.
Он кашлянул.
И полностью вышел на свет.
Он был убийственно красив, и, несмотря на болезненное состояние, я узнал эту красоту. Желание прикоснуться к его груди. Ощутить кончиками пальцев нагревшуюся на солнце потную кожу. Ощутить мышцы, которые автоматически напрягутся от неожиданности — какого черта я себе позволил?
— Как ты сказала? — переспросил Харри.
Беата кашлянула и повторила:
— Микаэль Бельман.
— Бельман?
— Да.
— Когда Густо умирал, у него под ногтями была кровь Микаэля Бельмана?
— Кажется, именно так.
Харри запрокинул голову. Это все меняет. Или нет? Это может не иметь никакого отношения к убийству. Но к чему-то должно иметь отношение. К чему-то, о чем Бельман не хочет говорить вслух.
— Выметайся, — сказал Бельман, не повышая голоса, потому что этого и не требовалось.
— Значит, вы вместе, — сказал я, отпуская Исабеллу. — А я-то думал, она наняла Трульса Бернтсена. Умно с твоей стороны выбрать вышестоящего начальника, Исабелла. И какая схема? Бернтсен просто твой раб, Микаэль?
Я скорее приласкал, чем произнес его имя. Ведь именно так мы представились друг другу на стройплощадке в тот день. Густо и Микаэль. Двое мальчишек, два потенциальных партнера по играм. Я увидел, как в его взгляде что-то вспыхнуло и разгорелось. Бельман был совершенно голым, может быть, поэтому я вообразил, что он не нападет. Для меня он действовал слишком быстро. Не успел я выпустить из рук Исабеллу, как он уже насел на меня, удерживая мою голову в вывернутом положении.
— Пусти!
Он втащил меня на вершину лестницы. Нос мой был зажат между мышцами его груди и подмышкой, и я ощущал его запах и ее тоже. Только одна мысль не выходила у меня из головы: если он хочет меня выгнать, зачем волочет вверх по лестнице? Мне не удавалось высвободиться, поэтому я вонзил ногти ему в грудь и дернул на себя, как когти, почувствовав, что один ноготь зацепил его сосок. Микаэль выругался и ослабил захват. Я выскользнул из тисков и прыгнул, оказался на середине лестницы, но удержался на ногах. Пронесся по коридору, прихватив по дороге ключи от ее машины, и выбежал на двор. Естественно, машина ее тоже оказалась незапертой. Колеса вгрызлись в гравий, как только я нажал на газ. В зеркало я увидел, как Микаэль Бельман выбегает из дверей дома. У него в руке что-то сверкнуло. А потом колеса сцепились с грунтом, меня вдавило в спинку сиденья, и машина понеслась по двору к дороге.
— Это Бельман привел с собой Трульса Бернтсена, когда переходил в Оргкрим, — сказал Харри. — Можно ли предположить, что Бернтсен работал сжигателем по приказу Бельмана?
— Ты осознаешь, куда мы сейчас двигаемся, Харри?
— Да, — сказал Харри. — И с настоящего момента ты не будешь иметь к этому никакого отношения, Беата.
— Черта с два! — Мембрана затрещала. Харри не помнил, чтобы Беата Лённ когда-нибудь ругалась. — Это мое подразделение, Харри. Я не хочу, чтобы люди вроде Бернтсена втаптывали его в грязь.
— Хорошо, — сказал Харри. — Но давай не будем делать поспешных выводов. Единственное, что мы можем доказать, — это что Бельман встречался с Густо. А на Трульса Бернтсена у нас пока вообще нет ничего конкретного.
