— Дамон-Рафаэль, боги устроили так, что ты родился старшим сыном моего отца. Я принесу любую клятву, которую ты потребуешь от меня, мой брат и мой лорд.
Во взгляде Дамона-Рафаэля читалось торжество, смешанное с презрением. Эллерт знал, что, если бы их роли поменялись, ему пришлось бы вступить в смертельную схватку за наследство. Юноша внутренне сжался от неприязни, когда Дамон-Рафаэль обнял его со словами:
— Итак, у меня будет твоя клятва, а твоя сильная рука будет хранить моих сыновей. Возможно, права старая поговорка и мне в самом деле не следует опасаться за свои тылы.
Он снова с сожалением взглянул на Кассандру, чье лицо сейчас было неразличимо под голубой вуалью.
— Полагаю, можно было бы… нет. Боюсь, ты все-таки должен жениться на своей невесте. Все Эйларды оскорбятся, если я сделаю ее своей барраганьей. Я не могу держать тебя неженатым еще год в надежде на то, что Кассильда умрет от родов и я снова стану свободен.
Кассандра в руках Дамона-Рафаэля, думавшего о ней лишь как о пешке в политической игре, закрепляющей право на поддержку ее родственников? Эллерта мутило от одной этой мысли. Однако он помнил о собственном решении: не брать жены и не становиться отцом сыновей, несущих проклятье его ларана.
— Избавь меня от этого брака, брат, взамен за мою безоговорочную поддержку, — с усилием выговорил он.
— Не могу, — с сожалением ответил Дамон-Рафаэль. — Я с радостью сделал бы ее барраганьей, но не осмеливаюсь бросить открытый вызов Эйлардам. Но не унывай! Возможно, Кассандра недолго будет обременять тебя; она молода, а многие из женщин Эйлардов умирают от первых родов. Не исключено, что с ней случится то же самое. Или же она будет подобно Кассильде рожать мертвых. Тогда мои сыновья станут наследниками Элхалина, и никто не сможет упрекнуть тебя в том, что ты не старался ради нашего клана. Это будет ее вина, а не твоя.
— Я не стану так обращаться с женщиной! — вспыхнул Эллерт.
— Брат, мне совершенно безразлично, как ты будешь обращаться с Кассандрой, если женишься на ней, и Эйларды окажутся связаны с нами родственными узами. Я всего лишь предложил способ избавиться от нее, не нанося урона чести. — Он пожал плечами. — Но хватит об этом. Завтра мы поедем в Тендару, а после подтверждения наследных прав вернемся сюда и устроим тебе пышную свадьбу. Ты выпьешь со мной?
— Я выпил уже достаточно, — солгал Эллерт, стремясь избежать дальнейших разговоров с братом. Ни в одном из возможных вариантов будущего не были они с Дамоном-Рафаэлем друзьями, а если брат взойдет на трон — а ларан Эллерта говорил ему, что такое вполне возможно, — может случиться так, что Эллерту придется защищать свою жизнь и жизнь своих еще не родившихся сыновей.
«Святой Носитель Вериг, укрепи меня! Вот и еще одна причина не иметь детей — ведь они могут погибнуть от руки моего брата!»
7
Пребывая в благодушном настроении и желая оказать честь молодому родственнику, его величество Регис II согласился лично исполнить церемонию бракосочетания. Его морщинистое лицо светилось добротой, когда он произносил ритуальные фразы и застегивал скованные цепочкой медные браслеты-катены сперва на запястье Эллерта, а затем на запястье Кассандры.
— Разделенные в мире, да не будете вы разделены духом и сердцем, — произнес он, расстегнув браслеты.
Новобрачные поцеловались.
— Да будете вы навсегда единым целым!
Эллерт чувствовал дрожь Кассандры, пока их руки были соединены цепочкой из драгоценного металла.
«Кассандра испугана, — подумал Хастур. — И неудивительно. Она ничего не знает обо мне. Родственники продали ее мне, как могли бы продать ястреба или племенную кобылу».
В былые дни (в Неварсине Эллерт кое-что читал об истории Доменов) браки наподобие этого были немыслимы. Для женщины считалось проявлением крайнего эгоизма рожать детей лишь одному мужчине, и генетическая структура обогащалась путем увеличения количества возможных комбинаций. У Эллерта мелькнула мысль: не таким ли путем появилось в их роду проклятье ларана, или же они действительно произошли от детей богов, явившихся в Хали, чтобы править родом человеческим? А может быть, правдивы легенды о браках с нелюдями чири, наделившими их касту как способностью рожать бесполых эммаска, так и даром ларана?
Что бы ни случилось, давно забытые дни групповых браков отошли в прошлое, когда Одаренные Семьи начали набирать силу. Законы наследства и генетическая программа увеличили важность точного знания отцовства. «Теперь о мужчине судят лишь по сыновьям, а о женщине — лишь по способности рожать сыновей. И Кассандра знает, что отдана мне лишь ради этого!»
Церемония подошла к завершению. Эллерт сжал холодные дрожащие пальцы жены в своих ладонях, коснулся ее губ ритуальным поцелуем и вывел ее навстречу фейерверку поздравлений и аплодисментов гостей и родственников. Как обычно бывало в критические моменты, его восприятие обострилось. Хастур угадывал резкие намеки за словами поздравлений и думал о том, что немногие из собравшихся в самом деле желают им счастья и благополучия. Возможно, одним из них был его брат, Дамон-Рафаэль. Этим утром Эллерт стоял перед святынями Хали, погрузив руку в холодный огонь, который не обжигал, если клявшийся не таил в сердце лживых помыслов, и дал обет утвердить первенство своего брата в клане Элхалинов и его побочных сыновей как наследников. Другие родственники поздравляли его потому, что он вступил в альянс с могущественным кланом Эйлардов из Валерона, или потому, что надеялись когда-нибудь стать его союзниками, или просто из-за удовольствия лицезреть бракосочетание и праздник с танцами и обильным угощением — желанная передышка в официальном трауре по дому Стефану.
— Ты молчишь, муж мой, — прошептала Кассандра.
Эллерт вздрогнул, услышав мольбу в ее голосе. «Бедная девочка, как ей сейчас тяжело. Мне удалось кое-что узнать об этом браке: ей даже не позволили сказать „да“ или „нет“. Почему мы поступаем так с нашими женщинами, ведь именно их трудами поддерживаются драгоценные генетические линии, которые так много значат для нас!»
— Мое молчание не признак неуважения к тебе, дамисела, — мягко сказал Эллерт. — Этот день дал мне много поводов для размышлений, не более того. Но я виноват, что столь задумался в твоем присутствии.
Серые глаза, обрамленные столь густыми ресницами, что казались черными, встретились с его глазами, и в них промелькнула веселая искорка.
— Ты снова обращаешься ко мне как к горничной, которой можно польстить изысканным комплиментом. Смею напомнить тебе, мой лорд, что теперь, когда я стала твоей женой, тебе вряд ли подобает называть меня дамиселой.
— Ах да, Боже мой, — в отчаянии пробормотал Эллерт.
Кассандра взглянула на мужа, слегка нахмурившись:
— Разве ты не хотел этой свадьбы? Я с детства знала, что должна выйти замуж за того, кого выберут мои родственники, но мне казалось, что мужчины более свободны в своем выборе.
