— Видал, какой роскошный пугач? В идеальной сохранности. Точно такой держала у себя под подушкой Оса Турелль, после того, как убили Стенстрема. Заряженный, на боевом взводе. На всякий случай.
— Этим летом я часто виделся с Осой, — сообщил Мартин Бек. — Она работает в уголовке в Мерсте.
— У Мерсты-Персты, — хохотнул Колльберг.
— Они с Бенни недурно поработали над убийством в Рутебру.
— Убийство в Рутебру?
— Ты что, не читаешь газет?
— Читаю, только не про убийства. Бенни? Каждый раз, когда говорят про этого молокососа, я вспоминаю, что он однажды спас мне жизнь. Правда, не поведи он себя перед этим как баран, вообще не было бы надобности никого спасать.
— Бенни молодец, — заметил Мартин Бек. — Да и Оса стала толковым следователем.
— Н-да, пути Господни неисповедимы, — сказал Колльберг, который, хотя давно отрекся от официальной церкви, нередко щеголял религиозными цитатами. Он продолжал: — А ведь я думал, что вы поладите с Осой. Отличное сочетание, и жена из нее вышла бы отменная. И ты был к ней неравнодушен, хоть и не признавался. А и хороша была собой, глаз не оторвать.
Мартин Бек усмехнулся и покачал головой.
— Кстати, чем у вас кончилось в тот раз в Мальмё? — спросил Колльберг. — Когда я устроил так, что у вас в гостинице были смежные номера?
— Этого ты, вероятно, никогда не узнаешь, — ответил Мартин Бек. — А как идут дела у Гюн?
— Отлично. Работа ей по душе, хорошеет с каждым днем. А я с великой радостью занимаюсь ребятишками, когда надо. Даже научился готовить. Еще лучше, чем прежде, — добавил он скромно.
Вдруг он набросился на разобранный наган.
— Нашел! Вот этот шплинт. Ты видал когда-нибудь такой хитрющй шплинт? Я так и знал, что докопаюсь. Этот шплинт — ключ ко всей конструкции.
Он мгновенно собрал револьвер, раскрыл большую папку с разграфленными листами, заполнил регистрационную карточку и отложил наган, прикрепив этикетку к скобе.
Мартин Бек нисколько не удивился. Он привык к такой манере работы Колльберга.
— Оса Турелль, — мечтательно произнес Колльберг. — Из вас вышла бы замечательная пара.
— И ты согласился бы жениться на коллеге, чтобы все свободные часы склонять служебные дела? Да еще на честолюбивой женщине, которая мечтает сделать карьеру и возмущается условиями женского труда в полицейском ведомстве?
Колльберг задумался. Потом глубоко вздохнул и пожал своими мощными плечами.
— Возможно, ты прав. Пожалуй, та, другая, тебе лучше подходит. Я про Рею.
— Это уж точно.
— Только она очень много говорит. И плечи широки, и в бедрах узковата. Она не обесцвечивает волосы?
Он смолк, внезапно сообразив, что друг может и обидеться. Но Мартин Бек только улыбнулся:
— Я знаю других любителей чесать язык, и плечи у них на редкость широкие, чтобы не сказать — жирные.
Колльберг выловил из ящика большой пистолет, взвесил его на ладони и сказал:
— Вот этот подошел бы Гюнвальду Ларссону. SIG двести десять, калибр девять миллиметров. Можно даже никелировать его за пару тысчонок.
— У него уже есть почти такой же.
— Знаю — «Мастер». Да ведь он им никогда не пользуется. Представляешь, таскать с собой такую махину.
Он оттянул затвор, и выскочил блестящий патрон.
— Что за нерадивость. — Колльберг покачал головой. Вынул магазин, который оказался пустым, положил пистолет на листок с шахматной задачей и осведомился:
— Ты зачем пришел-то? Наверно, не за тем, чтобы о девочках поболтать.
— Хочу спросить, не возьмешься ли ты выполнить небольшое спецзадание.
— За вознаграждение?
— Конечно. Мне выделены большие средства. Почти неограниченный бюджет.
— На что?
— На охрану этого сенатора из Штатов, который приезжает в четверг. Я руковожу охранными мероприятиями.
— Ты?
— Пришлось согласиться.
— И что же я должен сделать?
— Только прочесть вот эти бумаги и один совершенно секретный документ. Посмотри и скажи, если что, по-твоему, неладно.
— Тебе не кажется, что неладно было уже приглашать такого типа?
Мартин Бек не стал отвечать.
— Берешься? — спросил он.
Колльберг оценил взглядом пачку фотостатов.
— Срок?
— Возможно скорее.
— Что ж. Говорят, деньги не пахнут. К тому же вряд ли деньги полицейского ведомства воняют хуже других. Ладно, посижу ночку. А где твой главный секрет?
— Вот. — Мартин Бек достал из кармана куртки сложенный лист бумаги. — Единственный экземпляр.
— Ладно, — сказал Колльберг. — Завтра в это же время.
— Ты пунктуален, как судебный исполнитель, — заметил Колльберг во вторник утром.
Мартин Бек стоял за его креслом и с любопытством смотрел на маленький двуствольный пистолет, который Колльберг в эту минуту регистрировал.
— «Деррингер», — объяснил Колльберг.
— Вот не думал, что такие есть в Швеции.
— Привез кто-нибудь с собой из США давным-давно. Старое добротное изделие, изготовлен в тысяча восемьсот восемьдесят первом году, ни разу не выстрелил. Даже не опробован.
— Ну?..
— Готово. Прочел все. Два раза. Ночь не спал. Мартин Бек извлек из кармана продолговатый конверт и вручил Колльбергу. Тот заглянул внутрь и тихонько присвистнул.
— Ого, стоило ночь потратить. Есть на что погулять, сегодня же, пожалуй, и наведаюсь в ресторан.
— Ты нашел что-нибудь?
— В общем-то, ничего. Хороший план. Только…
— Ну?
— Если вообще есть смысл указывать что-то Мёллеру, стоит обратить его внимание на два достаточно трудных момента. Первый, когда этот гад будет стоять вместе с королем в саду. Второй — правда, эта проблема попроще, — когда сенатор и премьер-министр будут возлагать венок.
— Дальше?
— Больше ничего. Если не считать того, что ваша совершенно секретная затея выглядит очень уж мудрено. Не лучше ли вырядить Гюнвальда Ларссона рождественской елкой со звездой и американским флагом на макушке и выставить на площади Свеаплан? И пусть бы стоял там до рождества.
Колльберг положил бумаги на стол перед Мартином Беком; главный документ покоился сверху. Достал из ящика совсем маленький револьвер и добавил:
— Чтобы народ успел свыкнуться с отвратительным и страшным зрелищем, как выразился бы член коллегии Мальм.
— Что еще?
