И вынужден был признать, как и остальные члены спецгруппы, что план безупречен. Эрик Мёллер знал свое дело и рассуждал верно. К тому же проблема ближней охраны была не так уж сложна. Наблюдение за пунктами, которые Мёллер называл уязвимыми, должно было начаться в полночь.
Гюнвальд Ларссон посмотрел на стенные часы. Без девяти двенадцать. Стало быть, некоторые из четырехсот сотрудников тайной полиции, занятых в операции, уже вышли под дождь.
Он отложил план сепо и перешел к периферийной охране. Дворцовый сад — уязвимый пункт не только с точки зрения Мёллера. Король и этот чертов американец будут стоять здесь, как на эстраде, являя собой удобную мишень для снайперов на мысу Бласиехольмен и острове Шеппсхольмен, не говоря уже о судах в проливе Норрстрём и у пристаней.
Полистав схемы, он успокоился. Пятерка мыслителей, другими словами, он сам, Бек, Меландер, Рённ и Скакке, все это предусмотрела. Мост на Шеппсхольмен закрыт уже несколько часов назад, дома вдоль пристани на мысу тщательно проверены. Особенно «Грандотель ройяль» с его многочисленными окнами.
Гюнвальд Ларссон вздохнул, продолжая перебирать бумаги. Под дворцовым садом подземных коммуникаций немного, их легко контролировать, послав туда людей в резиновых комбинезонах. Или таких, которые не боятся испортить свою одежду.
Часы на стене щелкнули. Ровно двенадцать.
Он поглядел на свой хронометр. Настенные часы, как всегда, ошибались, а именно, отставали на минуту и двадцать три секунды.
Гюнвальд Ларссон встал, чтобы передвинуть стрелки.
В этот момент послышался стук в дверь.
Члены группы никогда не стучались. Следовательно, это был кто-то посторонний.
— Войдите, — сказал Гюнвальд Ларссон.
В комнату вошла девушка. Не девушка, так женщина в возрасте от двадцати трех до тридцати лет.
Нерешительно глядя на Гюнвальда Ларссона, она поздоровалась:
— Привет.
— Здравствуй, — сдержанно ответил Гюнвальд Ларссон. Стал спиной к столу, скрестил руки на груди и спросил:
— Что угодно?
— А я тебя знаю. Ты Гюнвальд Ларссон из отдела насильственных преступлений.
Он промолчал.
— Но ты-то меня вряд ли знаешь.
Гюнвальд Ларссон рассматривал гостью. Пепельные волосы, голубые глаза, правильные черты. Хороший рост — метр семьдесят пять, может, чуть больше. Недурна собой. Одета просто и аккуратно: серая водолазка, отутюженные синие брюки, туфли на низком каблуке. Судя по ее подчеркнутому спокойствию, пришла неспроста. Однако он был почти уверен, что не встречался с ней раньше. И Гюнвальд Ларссон, нахмурив лоб, вперил в нее свои ярко-голубые глаза.
— Меня зовут Рут Саломонссон, — сообщила она. — Работаю в этом здании. Отдел экономических преступлений.
— Должность?
— Младший инспектор. У меня сейчас дежурство. То есть, в данную минуту перерыв.
Гюнвальд Ларссон вспомнил про свой чай, повернулся, взял чашку и опустошил ее одним духом.
— Предъявить удостоверение? — спросила она.
— Предъяви.
Она достала удостоверение из правого заднего кармана и протянула ему.
Гюнвальд Ларссон внимательно изучил его. Двадцать пять лет. Вроде бы все верно. Он спросил:
— И что тебе надо?
— Я знаю, что ты выполняешь специальное задание под непосредственным руководством комиссара Бека, полицеймейстера и начальника цепу.
— Достаточно Бека. Где ты об этом узнала?
— А, в этом доме хватает длинных языков. Еще…
— Что еще?
— Ну, говорят, будто вы разыскиваете одного человека, имени точно не помню. Но с приметами знакомилась.
— Где же?
— В отделе опознания. У меня там подруга работает.
— Если тебе есть что сказать, выкладывай.
— Ты не хочешь предложить мне сесть?
— Пока нет. Так в чем все-таки дело?
— Понимаешь, несколько недель назад…
— Дата, — перебил ее Гюнвальд Ларссон. — Меня интересуют точные факты.
Она смиренно посмотрела на него:
— Это было в понедельник четвертого ноября. Гюнвальд Ларссон ободряюще кивнул:
— Смотри-ка. Ну и что же случилось в понедельник четвертого ноября?
— Понимаешь, мы с одной подругой договорились пойти потанцевать. Зашли в «Амарант»…
Гюнвальд Ларссон снова перебил ее:
— В «Амарант»? Разве там танцуют?
Она примолкла.
— Я спрашиваю: в «Амаранте» танцуют? — повторил он.
Она вдруг смутилась и покачала головой.
— Так что же вы с подругой там делали?
— Мы… мы сели за столик в баре.
— Вместе?
— Нет.
— Что было дальше?
— Я познакомилась с одним датским коммерсантом, он назвался Ёргенсеном.
— Так. Дальше?
— Потом он проводил меня домой.
— Так. И что же там произошло?
— А как ты думаешь?
— Я не склонен к предвзятым мнениям. Особенно по поводу личной жизни других людей.
Она закусила губу, затем произнесла с вызовом:
— Мы были вместе. Лежали вместе, если выражаться культурно. Потом он ушел, и больше я его не видела.
На правом виске Гюнвальда Ларссона вздулась жила. Он обошел вокруг стола и сел. Ударил кулаком по столу с такой силой, что настенные часы остановились, по-прежнему показывая неверное время.
— Что это еще за фокусы, черт возьми, — яростно произнес он. — Чего ты хочешь от меня? Чтобы я развесил объявления: полиция поставляет бесплатных шлюх, обращаться в бар «Амарант»? Какие у тебя часы приема? По понедельникам от девятнадцати до двадцати трех?
— Вот уж не ожидала такого косного, старомодного взгляда, — отпарировала она. — Мне двадцать пять лет, я незамужняя, бездетная и пока не спешу замуж.
— Двадцать пять?
— Незамужняя и бездетная, — повторила она. — Разве у меня нет права на личную жизнь?
— Почему же, — сказал Гюнвальд Ларссон. — Лишь бы я не был в нее замешан.
— Пожалуй, это я могу тебе гарантировать.
Недовольный ее тоном, Гюнвальд Ларссон снова ударил кулаком по столу, на сей раз так сильно, что отдалось в локте. Он поморщился.
— Эти мне женщины-легаши, которые ходят по барам и закадривают мужиков… А потом являются сюда и несут какую-то чушь про датчан.
Он поглядел на вышедшие из строя настенные часы и на свой хронометр.
