— Да, конечно, но все же немножечко обидно, если ты не имеешь ни малейшего понятия о том, чем занимаешься.
— Он знал, что должен наблюдать за человеком, и, возможно, этого было для него достаточно.
— А как получилось, что этим делом занялся Ларссон?
— Все очень просто. Гёран Мальм не имел никакого отношения к отделу расследования убийств. Его задержали ребята из другого отдела. Они пытались его арестовать, но не получили на это разрешения. Пришлось им его выпустить, но они хотели организовать за ним наблюдение, чтобы он никуда не исчез. Поскольку у них было полным-полно собственной работы, они попросили Хаммара помочь им. Он поручил Ларссону организовать наблюдение, в дополнение к его основным обязанностям.
— А почему именно ему?
— После гибели Стенстрёма Гюнвальд считается лучшим специалистом по таким делам. В любом случае, он оказался на своем месте.
— Почему?
— Потому что ему удалось спасти восемь человек. Как ты думаешь, сколько человек смог бы вынести из горящего дома Рённ? Или Меландер?
— Да, конечно, ты прав, — нехотя сказал Колльберг. — Возможно, мне следует извиниться перед Рённом.
— Думаю, следует.
Поток машин двигался очень медленно. Немного помолчав, Колльберг спросил:
— А кому понадобилось за ним следить?
— Не знаю. Кажется, отделу краж. Эти парни расследуют триста тысяч краж в год, и у них даже нет времени, чтобы спуститься в столовую и нормально пообедать. В понедельник мы все это выясним. Это легко сделать.
Колльберг кивнул, он проехал еще метров на десять вперед и снова был вынужден остановиться.
— Думаю, Хаммар прав, — сказал Колльберг. — Вероятнее всего, это обычный пожар.
— Дом что-то уж подозрительно быстро загорелся, — возразил Мартин Бек. — Кроме того, Гюнвальд сказал, что…
— Гюнвальд дуралей, — оборвал его Колльберг, — к тому же он всегда что-то выдумывает. Я могу привести уйму самых естественных причин.
— Например?
— Какой-нибудь взрыв. Некоторые из этих людей были не в ладах с законом и могли держать дома какие-нибудь взрывчатые вещества. Кроме того, у них могли быть канистры с бензином или газовые баллоны. Вряд ли Мальм был такой уж крупной рыбой, раз они отпустили его. Совершенно невероятно, что кто-то решил подвергнуть опасности жизни восьми человек только для того, чтобы избавиться от Мальма.
— Даже если окажется, что это поджог, все равно ничто не указывает на то, что охотились именно за Мальмом, — сказал Мартин Бек.
— Да, ты прав, — согласился Колльберг. — Сегодня у нас не самый лучший день.
— Да, — кивнул Мартин Бек.
— Ладно, увидимся в понедельник.
На этом разговор закончился.
На Шермарбринк Мартин Бек пересел в метро. Он не знал, к чему чувствует большее отвращение — к переполненному метро или езде с черепашьей скоростью в машине. Впрочем, у метро было хотя бы то преимущество, что можно было быстрее доехать. Хотя ему вовсе незачем было торопиться домой.
А Леннарт Колльберг спешил домой. Он жил на Паландергатан, у него была красивая жена, которую звали Гюн, и шестимесячная дочь. Его жена лежала на животе, на ковре в гостиной и выполняла домашнее задание. На ней была надета лишь старая пижамная куртка, она лениво болтала в воздухе длинными голыми ногами. Гюн посмотрела на мужа большими карими глазами и сказала:
— Боже, ты сегодня такой мрачный.
Он снял пиджак и швырнул его на стул.
— Будиль уже уснула?
Она кивнула.
— У меня сегодня был ужасный день, — пожаловался Колльберг. — Все на меня кидались. Сначала Рённ, а потом два идиота-полицейских из округа Мария.
Ее глаза блеснули.
— А ты, конечно, совершенно не чувствуешь за собой никакой вины?
— Ладно, в любом случае, теперь я свободен до понедельника.
— Я не собираюсь тебя ни в чем упрекать, — сказала Гюн. — Чем мы займемся?
— Мне хотелось бы сходить куда-нибудь поужинать и немного выпить.
— Думаешь, нам это удастся?
— Конечно. Сейчас всего лишь восемь часов. Мы сможем раздобыть на сегодняшний вечер няню?
— Надеюсь, Оса не откажется придти.
Оса Турелль была вдовой полицейского, хотя ей исполнилось всего двадцать пять лет. Она жила с коллегой Колльберга Оке Стенстрёмом, которого застрелили в автобусе четыре месяца назад.
Гюн нахмурила густые темные брови и принялась энергично тереть ластиком по листу бумаги.
— У меня есть другое предложение, — сказала она. — Мы можем отправиться в постель. Это дешевле и намного приятнее.
— Омары в белом вине — это тоже очень приятно, — заметил Колльберг.
— Ты думаешь о еде больше, чем о любви, — пожаловалась она, — хотя мы женаты всего два года.
— Ничего подобного. Кстати, у меня есть идея получше. Мы пойдем поужинаем и выпьем, а потом отправимся в постель. Немедленно звони Осе.
Телефон с длинным шнуром стоял на ковре. Гюн подтащила телефон к себе и набрала номер. Разговаривая с Осой, она перевернулась на спину, согнула ноги в коленях и поставила ступни на ковер. Пижама чуть соскользнула.
Колльберг глядел на свою жену. Он задумчиво созерцал широкую полосу густых черных волос, которые росли у нее в нижней части живота и становились более редкими между ног. Слушая Осу, она глядела в потолок. Через минуту подняла левую ногу и почесала лодыжку.
— Все в порядке, — сказала она, кладя трубку. — Через час она будет здесь. Кстати, знаешь последние новости?
— Какие?
— Оса собирается поступить на службу в полицию.
— О Боже, — с отсутствующим видом сказал он. — Гюн?
— Да.
— Мне пришла в голову еще одна мысль, которая даже лучше предыдущей. Сперва мы отправимся в постель, потом пойдем поужинаем и выпьем, а после этого снова ляжем в постель.
— Это просто замечательно, — улыбнулась она. — Может, прямо здесь, на ковре?
— Да. Позвони в ресторан «Опера-келарен» и закажи столик.
— Посмотри, какой там номер.
Колльберг рылся в телефонном справочнике, одновременно расстегивая рубашку и пояс; он нашел номер и слушал, как она звонит.
Потом она села, сняла пижаму через голову и отбросила ее в сторону.
— А как ты хочешь? Просто, без всяких выдумок?
— Ага.
— Сзади?
— Выбирай сама, как тебе больше нравится.
Она засмеялась, медленно и податливо перевернулась и встала на четвереньки, широко раздвинув ноги. Опустила вниз темноволосую голову и уперлась лбом в руки.
