Мартин Бек несколько секунд смотрел на дверь, потом кивнул и встал слева от нее, спиной к стене, готовый действовать.
Несмотря на свой рост и вес, Гюнвальд Ларссон в сандалетах на резиновой подошве передвигался очень быстро и тихо. Он прислонился правым плечом к стене напротив двери и стоял так несколько секунд. Очевидно, он уже убедился в том, что ключ действительно торчит в замке изнутри, и было ясно, что личной жизни Рольфа Лундгрена уже недолго осталось быть личной. Мартин Бек еще успел обо всем этом подумать, когда Гюнвальд Ларссон бросился всеми своими девяноста восемью килограммами на дверь, слегка согнувшись и выставив левое плечо вперед.
Раздался звук удара, дверь сорвало с петель, вырвало с мясом замок, и Гюнвальд Ларссон, в фонтане щепок, влетел в комнату. Мартин Бек был в полуметре за ним; он шел быстрыми скользящими шагами, держа служебный пистолет в вытянутой руке.
Грабитель лежал на спине в постели, а женщина положила голову ему на правое плечо, однако он сумел быстро выдернуть правую руку, перекатился, бросился на пол и засунул руку под кровать. Когда Гюнвальд Ларссон ударил его, он уже стоял на коленях и держал правую руку на прикладе автомата, хотя сам автомат все еще лежал на полу.
Гюнвальд Ларссон ударил его только один раз, наотмашь и не очень сильно, но этого хватило, чтобы грабитель выпустил оружие и отлетел к стенке, где остался сидеть на полу, прикрывая левым локтем лицо.
— Не бейте меня, — сказал он.
Грабитель был голый. На женщине, вскочившей с постели через секунду после него, были часики с широким матерчатым ремешком из шотландки. Она стояла неподвижно, вытаращив глаза, прижимаясь спиной к стене напротив постели и попеременно переводя взгляд с автомата на полу на огромного светловолосого мужчину в твидовом пиджаке. Она не делала ни малейших попыток хотя бы как-то прикрыться. Это была очень красивая, коротко подстриженная девушка с длинными стройными ногами. Бедра, руки и грудь у нее уже покрывались гусиной кожей.
Через разнесенную дверь внутрь изумленно заглядывал какой-то мужчина из мастерской на первом этаже.
До Мартина Бека дошла абсурдность всей этой ситуации, и впервые за долгое время он почувствовал, как у него слабо подергиваются уголки рта. Он стоял в центре светлой комнаты и направлял пистолет «Вальтер» калибра 7,65 на двух голых людей, а в разбитую в щепки дверь на все это глазел мужчина в спецовке столяра и с желтым складным метром в руке.
Он засунул пистолет в карман. За дверью появился полицейский и прогнал любопытного.
— Что… — начала девушка.
Гюнвальд Ларссон бросил на нее полный отвращения взгляд и сказал:
— Вы бы надели на себя что-нибудь.
И через секунду добавил:
— Если, конечно, у вас есть какая-нибудь одежда.
Правой ногой он все еще стоял на автомате. Посмотрел на грабителя и сказал:
— Вы тоже. Оденьтесь.
Грабитель был мускулистым и статным молодым человеком, хорошо загоревшим, кроме узкой полоски внизу живота, а на ногах и руках у него росли длинные светлые волосы. Он медленно поднялся, прикрывая правой рукой пах и непрерывно повторяя:
— Проклятая свинья.
В комнату вошел еще один полицейский и огляделся по сторонам. Девушка по-прежнему стояла неподвижно и прижимала к стене ладони с растопыренными пальцами, однако взгляд ее карих глаз свидетельствовал о том, что она уже начинает постепенно приходить в себя.
Мартин Бек огляделся по комнате и увидел синее хлопчатобумажное летнее платье, переброшенное через спинку стула. На стуле лежали трусики, бюстгальтер и нейлоновая сетка. На полу под стулом стояли босоножки. Он взял платье, протянул ей и сказал:
— Кто вы такая?
Девушка вытянула вперед правую руку, взяла платье но не надела его. Она посмотрела на Мартина Бека ясными карими глазами и сказала:
— Меня зовут Элизабет Хедвиг Мария Карлстрём. А вы кто такой?
— Полиция.
— Я студентка, изучаю филологию в стокгольмском университете и уже сдала два государственных экзамена по английскому языку.
— Вот, значит, каким вещам вас учат в университете, — заметил Гюнвальд Ларссон, не поворачивая головы.
— Я уже год, как совершеннолетняя, и у меня есть противозачаточное средство.
— Как давно вы знаете этого человека? — спросил Мартин Бек.
Девушка по-прежнему, очевидно, вовсе не собиралась одеваться. Вместо этого она взглянула на часы и сказала:
— Ровно два часа и двадцать пять минут. Я познакомилась с ним в Ванадисском плавательном бассейне.
В другом конце комнаты грабитель неловко пытался натянуть на себя трусы и брюки.
— Для девушки это не слишком долго, — заметил Гюнвальд Ларссон.
— Вы хам, — сказала девушка.
— Неужели?
Разговаривая с ней, Гюнвальд Ларссон не спускал глаз с грабителя.
На девушку он посмотрел только один раз. Он по-отечески и одобрительно говорил:
— Так, а теперь рубашечку, отлично. И носочки. И ботиночки. Хороший мальчик. Так, ребята, берите его.
В комнату вошли два одетых в униформу полицейских из радиопатруля. Они минуту глазели на любопытное зрелище, потом взяли грабителя под руки и ушли.
— Вы бы уже понемногу одевались, — сказал Мартин Бек.
Она наконец надела платье через голову, подошла к стулу, натянула трусики, сунула ноги в босоножки, смотала бюстгальтер и засунула его в сетку.
— Что он сделал? — спросила она.
— Это убийца-эротоман, — произнес Гюнвальд Ларссон.
Мартин Бек увидел, как она побледнела и судорожно сглотнула. Она вопросительно посмотрела на него. Он покачал головой. Она снова судорожно сглотнула и неуверенно сказала:
— Я должна…
— Нет, не должна. Оставьте только патрульному в коридоре ваше имя и адрес. До свидания.
Девушка ушла.
— Ты позволил ей уйти, — изумленно сказал Гюнвальд Ларссон.
— Да, — сказал Мартин Бек.
Через несколько секунд он пожал плечами и добавил
Ну так как, квартиру будем осматривать?
XV
Спустя пять часов была половина шестого, а Рольф Эверт Лундгрен по-прежнему еще не признался ни в чем, кроме того, что его зовут Рольф Эверт Лундгрен.
Они стояли вокруг него, ходили вокруг него, он курил их сигареты, магнитофонная катушка все крутилась и крутилась, а о нем по-прежнему было известно лишь то, что его зовут Рольф Эверт Лундгрен, что, впрочем, было написано также в водительском удостоверении.
Они спрашивали, спрашивали и снова спрашивали, Мартин Бек, и Меландер, и Гюнвальд Ларссон, и Колльберг, и Рённ; даже Хаммар, который уже был инспектором, пришел посмотреть на него и произнести несколько тщательно подобранных слов. Его по-прежнему звали Рольф Эверт Лундгрен, что, впрочем, было написано также в водительском удостоверении, и ему, очевидно, действовало на нервы только то, что Рённ чихал, не прикрывая лицо платком.
