— Малтин. Его зовут Малтин, — сказал Буссе тоном, из которого явствовало, как его изумляет то, что кого-то вообще могут так звать.
— Да, — сказал Мартин Бек. — А тебя зовут Буссе.
— Папу зовут Куйт…
— Курт, — поправила его Лена.
— Папу зовут Курт, маму зовут… Как тебя зовут?
Он показал на маму, и она сказала:
— Ингрид. Ты ведь знаешь, да?
— Да.
Он подошел к дивану и положил пухленький грязный кулачок на плечо Мартину Беку.
— Ты был сегодня в парке? — спросил Мартин Бек.
Буссе замотал головой и заявил звонким голоском:
— Я не иглаю в палке. Я поеду в автомобиле.
— Да, — сказала мама успокаивающим тоном. — Скоро-скоро мы поедем в автомобиле.
— Скоро ты тоже поедешь в автомобиле, — сказал Буссе и посмотрел на Мартина Бека взглядом, выражающим страстную мечту.
— Да, возможно.
— Буссе умеет рулить, — довольно сказал малыш и залез на диван.
— Что ты делаешь, когда хорошо играешь в парке? — спросил Мартин Бек тоном, который показался ему неестественным и неискренним.
— Буссе не иглает в палке. Буссе поедет в автомобиле, — капризно заявил малыш.
— Да, да, конечно, — сказал Мартин Бек. — Ясно, что ты поедешь в автомобиле.
— Сегодня Буссе не будет играть в парке, — сказала сестра. — Дядя всего лишь спросил тебя, что ты делаешь, когда играешь в парке.
— Дядя дурак, — отчетливо произнес Буссе.
Он слез с дивана, и Мартин Бек подумал, что надо было принести ему кулечек карамелек или что-нибудь еще. Он не имел привычку давать взятки свидетелям для того, чтобы расположить их к себе, однако, с другой стороны, ему еще никогда не приходилось допрашивать свидетеля в возрасте трех лет. Плитка шоколада в эту минуту совершила бы чудо.
— Это он говорит обо всех, — сказала сестра Буссе. — Он еще глупыш.
Буссе ударил ее и обиженно заявил:
— Буссе не глупыш! Буссе холосый мальчик!
Мартин Бек шарил по карманам в поисках чего-нибудь, что бы могло заинтересовать малыша, но нашел только открытку от Стенстрёма.
— Иди ко мне, я тебе что-то покажу, — сказал он.
Буссе тут же подбежал и с любопытством посмотрел на открытку.
— Что это? — спросил он.
— Открытка, — ответил Мартин Бек. — Видишь, что здесь, на этой открытке?
— Лошадка. Цветочки. Андалинки.
— Что такое андалинки? — удивился Мартин Бек.
— Мандарины, — объяснила ему мама.
— Андалинки, — повторил Буссе, показывая на открытку. — Цветочки. Лошадка. Девочка. Как зовут девочку?
— Не знаю, — ответил Мартин Бек. — А как, по-твоему, ее зовут?
— Улла, — сказал Буссе. — Девочка Улла.
Фру Оскарсон подтолкнула дочь.
— Помнишь, как Улла, Анника, Буссе и Лена были в парке на качелях? — быстро спросила Лена.
— Да, — с энтузиазмом воскликнул Буссе. — Улла, Анника, Буссе, Лена. Качели. Мы купили молозеное. Да?
— Да, — сказала Лена. — Помнишь, как мы в парке встретили собачку?
— Да, Буссе встлетил собачку. С собачкой нельзя иглать. Собачка кусается, нельзя иглать. Да.
Родители посмотрели друг на друга, и мама кивнула. Мартин Бек понял, что малыш в самом деле вспомнил тот день, который был им нужен. Он не шевелился, сидел тихо и неподвижно и надеялся, что ничего не случится и малыш не потеряет нить.
— А помнишь, — продолжила сестра, — как Улла, Лена и Буссе играли в классики?
— Да, — сказал Буссе. — Улла, Лена, классики. Буссе тоже. Да? Буссе тоже.
Мальчуган с энтузиазмом мгновенно отвечал на вопросы, которые задавала ему сестра, и весь разговор шел по какой-то заранее заданной схеме. Мартин Бек наконец сообразил, что это, очевидно, какая-то игра в загадки, в которую часто играют брат и сестра.
— Да, я это помню, — сказала Лена. — Буссе, Улла и Лена играли в классики. Но Анника не играла.
— Анника не иглала. Анника злилась. На Лену и на Уллу злилась, — важно произнес Буссе.
— Ты помнишь, что Анника разозлилась? Разозлилась и ушла.
— Лена и Улла глупые девчонки.
— Анника сказала, что Улла и Лена глупые девчонки? Помнишь это?
— Анника сказала, что Улла и Лена глупые девчонки, — сказал Буссе и потом энергично добавил: — Буссе не глупый мальчик.
— А что делал Буссе с Анникой, когда Лена и Улла были глупыми девчонками?
— Буссе и Анника иглали в плятки.
Мартин Бек затаил дыхание, и вся надежда у него была на то, что девочка знает, о чем теперь нужно спросить.
— Ты помнишь, как Буссе с Анникой играли в прятки?
— Да, Улле и Лене нельзя иглать в плятки. Улла и Лена глупые девчонки. Анника холосая девочка. Буссе холосый мальчик.
Теперь все шло отлично.
— Дядя тоже холосый.
— Какой дядя?
— Дядя в палке очень холосый. Дядя дал Буссе цок-цок.
— Дядя в парке дал Буссе цок? Помнишь?
— Дядя дал Буссе цок-цок! Не цок!
— Щипчики?
— Нет. Цок-цок.
— Что сказал дядя? Дядя говорил с Буссе и Анникой? Буссе и Анника получили от дяди цок?
— Буссе получил цок-цок. Анника не получила цок-цок. Не цок.
Буссе внезапно повернулся и подбежал к Мартину Беку.
— Буссе от тебя сумочку для цок-цок. У тебя есть сумочка для цок-цок?
Мартин Бек покачал головой.
— Буссе хочет сумочку для цок-цок. Буссе хочет, иначе будет плакать.
— Нет, — сказал Мартин Бек. — Теперь нет. Может быть, потом. Ты получил от дяди в парке сумочку для цок-цок?
Буссе нетерпеливо колотил кулачком по дивану.
— Нет, Буссе получил цок-цок.
— И он был хороший? Хороший цок-цок?
Буссе начал колотить Мартина Бека по колену.
— Нехороший, — сказал он. — Цок-цок не ам-ам.
Мартин Бек посмотрел на маму Буссе.
— Что такое цок-цок? — спросил он.
— Не знаю, — ответила она. — Он каждую минуту говорит такие слова, и мы не знаем, что он, собственно, хочет сказать.
Мартин Бек наклонился к малышу и спросил:
— Что делали Буссе, Анника и дядя? Вы играли с дядей?
Буссе начинал терять интерес к этой игре.
— Буссе потерял Аннику. Анника глупая девчонка и иглала с дядей.
